† § 24. †

Дин не влюбляется в Лизу. Оказывается, это так утомительно – готовить ужин, пока она на работе, проводит вечернее занятие по йоге, следить, чтобы Бен помыл посуду и надел пижаму, укладывать его в постель – он просто не создан для всех этих «Ну пожалуйста, ну еще один стакан воды» и «Я опять хочу писать». Он даже не может понять, как Лиза так долго справлялась с этим в одиночку.
Но он пообещал Сэму, поэтому он пытается. Он остается, даже когда ему хочется сесть в Импалу и просто уехать в вечность. Иногда ранним вечером он садится на крыльцо, смотрит на солнце и представляет, что если бы он поехал за ним, то рано или поздно он бы добрался до горизонта и сгорел в этом солнце. Что-то в нем отчаянно хочет гореть, как горит Сэм, и…
Горе в нем, словно зияющая черная дыра, такое бездонное, что Дин не может даже полностью прочувствовать его. Из Дина словно выскребли какую-то часть, она исчезла, и Дин живет, будто ее и не было никогда, потому что признать, что Сэм был частью его жизни – это значит оказаться лицом к лицу с той невыносимой истиной, что Сэм мертв, его больше нет, и он никогда больше не будет частью диновой жизни.

(с) annabeth