Тем вечером он провел мысленный эксперимент, или скорее чувственный эксперимент: впервые посмотрел на Полин любовными глазами. Словно он её любит, а она любит его в ответ. Выказывая безразличие ко всем в комнате, он смотрел на Полин так часто, как только смел — любовными глазами. А что они видят, эти глаза? Они видят нечто эквивалентное произведению искусства, видят ум и талант и захватывающую сложность; минуту за минутой он представлял себе, что сидит в приватном зале для просмотра, что он - свидетель первого представления незабываемой спонтанности. Единственный билет, одно место, одни эмоции на двоих.

Он уронил голову и уставился на зернистую муть на донышке своей кофейной чашки. В нем было нечто такое, чего не было прежде. Оно родилось, когда Полин произнесла его имя: - Чарльз, привет.

То была надежда. Немое прошлое, немое будущее, все происходящее явилось кадром винтажного полароида.

И вот они здесь. Не похожи на своих старших братьев, младших сестер, отцов и матерей. Не похожи ни на кого. Они — первые за все время с тех пор, как вырвались в это безмолвное море, где поверхность — горящий подобно зеркалу щит. Внизу, у обрыва, внизу, у моря, там лежали они, нагие, не считая своих инструментов желания. У них было эхо, у них было эго, они были отражениями, они были светляками с люминесцентными органами.