13 июля 2010 года в13.07.2010 22:06 1 0 10 1

про то, как научиться жить

Тем летом ты открыл мне глаза на этот мир. Ты научил меня жить, научил видеть, слышать, чувствовать, дышать по-новому. Курс обучения иной жизни, которую ты обернул для меня в подарочную упаковку с чёрной шёлковой лентой.
Август застыл на наших пальцах, жёлтых от никотина, когда ты мне сказал:
- Завтра я приеду к тебе в семь часов утра, чтобы научить тебя жить.
- Если ты думаешь, что откроешь новую вселенную, то я с удовольствием тебя разочарую: как раз сегодня я отыскала последнюю.
Ты свернул самолётик из газеты "Московский Комсомолец" и запустил его с моста, на котором мы стояли. Твоя рука плавно повторяла полёт бумажного самолёта. Казалось, что ты им управляешь. А, может, так оно и было. Я стараюсь не думать о том, как легко ты управлял людьми.
В тот последний вечер моей давно устаревшей морально и физически жизни ты щекотно поцеловал меня в шею, а напоследок сказал:
- Завтра с утра ничего не ешь. Можешь выпить немного воды. И ещё, никакого кофе, слышишь?
- Ладно-ладно. Ничего не есть, пить только воду. Всё ясно, до завтра. И кстати, я тебя ненавижу.
Ты усмехнулся, обнял меня, ответив:
- Я тебя тоже ненавижу.
Настало завтра. Я встала как всегда в 6 часов, по-домашнему помятая, с мыслями о горячем кофе с молоком и ложечкой сахара. Я заварила мой любимый-растворимый и пошла за молоком. В дверь позвонили, не дав спокойно отпраздновать новый/старый/всё такой же день. Открыла дверь - и тут же в коридор вбежал ты, втянул носом воздух и, схватив меня за плечи, заорал:
- Ты пила его!? Пила этот свой долбаный кофе или нет!?
- Чёрт, отпусти меня! - я со всей дури ударила тебя по голове бутылкой молока, которая всё ещё была зажата в моей руке. Бутылка не разбилась, но из твоей рассечённой брови нежными веточками вишни потекла кровь. Ты отпустил меня и сел на пол.
- Нет. Я ещё не пила кофе. Успокойся. Вставай, идём на кухню, я тебе ранку заклею.
Я достала аптечку. Ты сидел на папином стуле и смотрел на меня немного смущённо. Я взяла твою голову в ладони и, наклонившись, поцеловала в лоб, губами дотронулась до кровоточащей ранки. Попробовала твою кровь на вкус. Она оказалась сладко-солёной с привкусом догорающих надежд.
Ровно в семь мы вышли, и ты, взяв меня за руку, остановил и развернул лицом к себе. Спросил меня:
- Ты готова?
- К чему?
- К новой жизни?
- Нет.
- Тогда всё нормально.
Ты достал из кармана чёрную повязку и завязал мне глаза, сказав лишь неопределённо-пространственно два слова:
- Верь мне.
За пару минут мир изменился до неузнаваемости. Я с завязанными глазами вцепилась в твою руку, не зная, куда мы идём. Я на секунду даже забыла, что тогда было лето, и спросила:
- На меня не упадёт сосулька?
Ты промолчал. А я, погружённая во тьму и миллионы звуков, чувствовала, как моей кожи касается летний ветерок, как твоя прохладная ладонь нежно держит мою, как под ногами плавится асфальт, как по небу громко и надтреснуто плывут облака, как внезапно под балетками запружинила зелёная трава.
- Остановись, - ты берёшь меня за плечи и поворачиваешь на 90 градусов, - Садись, аккуратно. Так. Вот и наш первый учитель. Ксс-ксс-ксс.
- Мяу?
Наверно, котёнок был рыжим с белыми разводами на груди, я так и не узнала, какого он был окраса. Я слышала, как ты встал и пришёл через две с половиной минуты:
- На, держи.
Я почувствовала на коленях тёплый, пушистый, маленький комок доверия и концентрации всего живого, что есть на земле. Котёнок мурчал и тыкался влажным носом в руку. Я улыбнулась и погладила наивное существо, почесала за ушком.
 И вдруг тёмную повязку на моих глазах пропитали солёные слёзы, бесстрастным дождём хлынувшие из глаз. Котёнок мяукнул и уткнулся мордочкой в моё плечо. Он отдавал всю любовь, тепло, нежность - мне. Без корысти, без единого намёка на одолжение. Никогда в моей жизни я ещё не чувствовала подобного счастья, до боли защемляющего сердце в мимолётные мгновения всепоглощающего раскаяния за моё несовершенство.
В порыве благодарности я обняла котёнка, стремясь передать ему всё моё тепло, всё, до конца, чтобы ему хватило на целую жизнь.
- Считай, ты окончила первый класс жизни. Вон идёт девочка, хозяйка этого котёнка. Эй-Эй, смотри, не задуши его. Давай, я верну его на базу.
И ты забрал у меня это существо, подарившее мне раскаяние, насыпанное сахаром в кружку счастья. Ты вернулся и провёл по моей щеке тыльной стороной ладони, коснулся губ, сказал:
- Вставай. Нам пора идти дальше.

 Ты придержал меня за руку, сказав:
- Только что тебя чуть не сбила машина.
Я немного отошла назад.
- А-а-а, ясно. Значит, страх смерти у тебя всё ещё остался? Это ненадолго. Идём.
Под ногами снова пружинила трава. Ты усадил меня на землю, и я услышала звук раскрываемой молнии на твоей сумке. Ты что-то достал, но я не видела, что именно.
В нос ударил странный приторный запах, но его тут же унёс ветер.
- Протяни руки, ладошками вверх.
Я почувствовала что-то тяжёлое, но мягкое и пушистое. Опять котёнок? Только он, видимо, спал, потому что, как ни пыталась я его растормошить и заставить мурлыкать, он не двигался.
- Знаешь, он очень похож на того, которого ты недавно держала в парке.
- Что с ним? Он спит?
- Нет, он мёртв.
Мои руки непроизвольно застыли.
- Я долго думал, когда нашёл его. Знаю, может, я поступил неправильно, что принёс его сюда, почти безбожно… Но мне хотелось, чтобы и ты разделила со мной скорбь смерти, ужас несправедливости. Он умер вчера. Кто-то, посчитав его ненужным и бесполезным, засунул в мешок из-под мусора, завязал и оставил рядом с помойкой. Он задохнулся. Я не успел его спасти.
 Я была так потрясена, что отвращение быстро сменилось жалостью. А желание сбросить с себя мёртвое тельце котёнка заменилось чувством подавленности и ненависти к себе.
Вопрос, бившийся во мне, сорвался с губ и пощёчиной залепил миру:
- Почему!?
- Почему тебя не было рядом?
Повязка, ещё не высохшая, снова вбирала тяжесть мои чувств.
- Да.
- Ты в это время уже спала. Не вини себя. Я принёс с собой садовую лопату. Вот.
В руки холодной тяжестью легло древко лопаты. Ты взял мёртвого котёнка с моих колен, помог мне подняться и сказал:
- Здесь, копай здесь.
И я, опустившись на колени, начала вгрызаться в землю, словно та была виновата в смерти котёнка. Выкопав небольшую. но глубокую ямку, я встала. Ты подошёл ко мне, но я сказала:
- Я сама.
Я чувствовала холод от тела котёнка. Руки мои болели от безумия мира. Я положила котёнка в ямку и руками начала складывать обратно землю. Когда на месте ямки возник небольшой бугорок, я села на землю и закрыла лицо грязными руками. Я снова плакала, так сильно, что перед глазами возникали и исчезали зелёные и красные крапинки.
- Да, он прожил короткую жизнь, но, знаешь, сейчас он уже бегает по облакам и смотрит на нас, думаю о том, какие глупые люди его похоронили.
- Почему глупые?
- Потому что ты плачешь. На похоронах не надо плакать. Да, смерть - это горе. Но проливать слёзы из-за горя бессмысленно. Только счастье достойно наших слёз. Мы должны идти дальше.
Ты взял меня за руку и повёл по пружинистой, летней траве в неизвестность, которую я ощущала кожей.
- Мы пришли, - сказал ты ласково и немного радостно.
Я ощущала прохладу льющейся воды.
- Где мы?
- Сейчас почувствуешь. Снимай балетки. И кстати, хорошо, что ты надела шорты.
Я сняла балетки и прошла немного вперёд. Под босыми пятками чувствовала раскалённый асфальт.
- Теперь подними повыше правую ногу.
Я подняла.
- Опускай.
И я послушно опустила ногу, которая сразу же оказалась в прохладной воде.
- Теперь левую. Не поскользнись смотри.
Подняла-опустила.
Боже, как хорошо. Саднящие ноги, плавившиеся от напряжения, окружала влажная прохлада.
- Это фонтан, если что. Центральный.
Я засмеялась лёгкому ощущению и начала брызгаться. Я ощущала, как в руки, лицо маленькими иголочками впивается прохлада, очищая душу.
Ты засмеялся и тоже брызнул на меня пригоршней воды.
- Ты чувствуешь это? Чувствуешь, как уходит всё, что держит тебя здесь, в мире жизни и неравенства?
И я в самом деле чувствовала, как улетучиваются мелочные проблемы, чувствовала жаркое солнце, чувствовала переливающиеся всеми цветами радуги, застывшие в воздухе капельки воды.
- О, привет, малыш. Иди-ка сюда. Возьми тётю за руку.
В моей ладони оказалась влажная детская рука, беззаботно надеющаяся на светлую радость.
- Давай обрызгаем её как следует. Ты со мной?
Детский смех.
Как давно я слышала подобную искренность?
Не помню. Мне кажется, никогда.
Я и сама смеялась, смеялась до слёз, до судорог мышц живота. Со всех сторон на меня летели тяжёлые капли воды, разбивающиеся о мою кожу.
Ребёнок обнял меня за ноги, ему, наверно, было годика 4, и я почувствовала, как радостно бьётся его сердце.
- Вот, держи, малыш, это тебе.
Захрустела конфетная обёртка, и я вместе с ребёнком ощутила мимолётное счастье этого подарка.
- Он ушёл. Ты почувствовала его неосквернённость? Чистоту его души?
Я чувствовала, да. Но за несколько секунд в моё сердце всочилось ощущение неопределённого беспокойства и горьковатой тревоги:
- Скоро и он станет безжизненной игрушкой в руках этого мира.
- Да, станет. Но сейчас он - живое свидетельство того, что взрослым надо иногда снова становиться детьми. На несколько секунд, минут или часов - не важно. Помни, что в мгновения счастья, горя, злости, радости ты должна чувствовать их душой ребёнка, чувствовать всепоглощающе. Так, словно чувствуешь в последний раз. Иначе ты перестанешь быть человеком. Только тогда ты полноправно будешь жить своей жизнью.
Я не ответила.
- Пойдём, ты должна научиться последней, но очень важной вещи.
И ты бережно поднял меня из воды и опустил на асфальт, надел на мои ноги балетки и, взяв за руку, потянул за собой.

- Сейчас будут ступеньки.
Я услышала звук открывающейся железной двери. В нос ударил простуженный терпкий запах подъезда семнадцатиэтажного дома.
- Вот, аккуратней, не упади. Так, первая ступенька, вторая. А у тебя неплохо получается, учитывая то, что ты ничего не видишь. Знаешь, это первый признак того, что ты влюбляешься в эту жизнь. Глаза не обязательны, если ты чувствуешь мир вокруг.
Так мы прошли семнадцать этажей прохлады и неизлечимо-жёлтых запахов.
Звук отпираемого замка, скрежет очередной двери, - и мне в лицо подул чистый свежий ветер. Я сразу догадалась, где мы:
- Это твой дом, да? Мы на крыше?
- Да. Нога, ещё одна. Ты помнишь, как мы проводили здесь вечера, наблюдая бесчисленное множество закатов?
- Помню. Мне и сейчас кажется, что мы в одном из этих вечеров.
- Покурим?
- Да, давай.
Ты достал мои любимые Richmond вишнёвые тонкие и протянул мне сигарету:
- Левее, - ты засмеялся, - Чуть выше.
Я поймала сигарету. Щелчок зажигалки, - и в лёгкие потянулся сладковатый дым.
- Ты куришь слишком быстро, жадно. Почувствуй, как бережно убиваешь себя, как твои лёгкие покрываются липким слоем смолы. Да, гораздо лучше.
Я медленно выпустила синеватый дым. Ты замолчал, наверно, любовался видом на отсыревший летний город. Я представила многоэтажные дома перед твоим взглядом. Твои глаза стали моими. Твоё дыхание излечивало все мои болезни. Солнце, покрывающее загаром мою кожу, было в твоих руках. Что же ты сделал, чтобы полноправно завладеть этим миром, любимый?
- Вот, выпей.
Я взяла бутылку, на дне которой плескалось какое-то вещество. Открыла бутылку, а на языке - горьковатый вкус воды.
- Ты подмешал туда что-то?
- Увидишь.
Я выпила всё, что было в бутылке, и отдала её тебе, опустошенную, мёртвую.
- По вкусу, словно вода с метамфетамином.
- Отлично! Ты продвинулась ещё на один класс к завершению познания жизни. Сможешь сказать, сколько я туда намешал?
Я провела языком по дёснам и сказала:
- Четверть грамма?
- Чуть больше, но всё равно ты отлично справилась.
- Хочешь убить меня?
- Нет, конечно. Я рассчитал, сколько тебе нужно, чтобы различать цвета воздушных потоков и звуки солнца. Давай руку.
Я протянула тебе ладонь, и ты повёл меня к краю твоего дома.
- Осторожно, здесь бортик. Поднимайся на него.
- Ты с ума сошёл?! Я же навернусь!
- Всё ещё боишься её?
- Кого?
- Смерти?
Я фыркнула и поднялась на край дома. Справа от меня - обрыв в вечную неизвестность оскалившегося твердостью асфальта. Слева - ты, улыбающийся, с прищуренными глазами.
- Иди на мой голос и постарайся идти прямо, иначе мне придётся соскабливать твои внутренности с земли.
Ты начал петь мою любимую песню Fleur "Зафиксировать Вечность". Ты всегда хорошо пел, и даже сейчас твой голос звучал чисто и немного прозрачно.
Я медленно продвигалась по кромке смерти и жизни, считая шаги безысходности. Сердце давно перестало стучать в груди, кровь застыла миллионами льдинок в венах. Я думала о том, что смерть - дерьмо полнейшее с тем, что я в тот момент испытывала.
- Ты подбросил камеру в воздух…
- И она снимает звезды…
- И она снимает небо…
- Ты так хотел зафиксировать Вечность..

Я уже смеялась над ней, над глупой смертью, когда дошла до конца бортика. Я шагнула в пропасть чувств, но ты бережно подхватил меня и поставил на безопасность.
В моей голове промелькнули моменты моего маленького мирка жизни, залаченно «Тафтом». И вот - я снова жива. Испытав ощущение смерти, я опустилась на колени, и слёзы затрясли мои плечи. Ветер касался моих напряженно обнажённых мышц и сухожилий. Кровь, ещё пару секунд назад застывшая и ледяная, вновь беспрепятственно потекла по венам. Сердце, подступившее к горлу лезвием ножа, вернулось обратно в левую часть груди и забилось с новой силой.
Потоки воздуха. Цвет: синий, бледно-красный и зелёный, смешиваясь, завиваясь, переплетаясь, они давали безупречную палитру перерождения. Звук солнца, звук, похожий на потрескивание костра, выжигал в мембране мыслей клеймо решимости.
Я снова жила.
Я родилась заново.
Белыми пальцами я попыталась сдёрнуть повязку, но ты остановил меня:
- Нет, - сказал ты, - Ещё не время. Идём. Лето ещё не отцвело, а ты уже родилась заново.
Обратно мы спускались на лифте. Ты пожалел меня и мои дрожащие колени.
_________________________________________________________________________________


Ты возвращал меня домой. Обратно я шла сама, ты лишь изредка предупреждал меня о бордюрах и немногочисленных ступеньках.
Моего слуха коснулись звуки дороги. Сигналы машин, шелест шин об асфальт, дрожащий стрекот работающих моторов.
Я почувствовала жар раскалённого железа рядом.
- Ты только что чуть не попала под машину.
- Но ведь не попала же?
И я, смеясь, спокойно перешла дорогу на красный свет. Обернулась и помахала тебе рукой.
- Отлично, - сказал ты, - Мои старания не прошли даром.
Я знала, что через 15 минут мы будем у моего дома. Действие матамфетамина всё ещё держало моё сознание в цепких когтях, и поэтому желание действовать подмывало сказать тебе:
- Послушай, я… Кажется, я люблю тебя. И… Чёрт, в самый ответственный момент всегда не хватает слов. Ты - совокупность всех моих идеалов, и, да, я знаю, иногда ты бываешь невыносим, но… Даже твои недостатки - это мои идеалы. Если ты уйдёшь, я… нет, я переживу, конечно, но ты оторвёшь от меня кусочек моей души. И я не знаю, в кого я превращусь без этого кусочка. "Патетика", - скажешь ты. Но мне плевать. Я люблю тебя. Люблю больше жизни. Думаю, ты меня понял.
Ты молчал пару минут, а после сказал:
- Нет. То есть, да. Ты права. Если я уйду, я оторву кусок твоей души, но взамен я отдам свой - тебе. Качественный обмен. И ещё, я тоже люблю тебя. Больше жизни, знай это. Ты мне веришь?
- Я не знаю.
- Значит, веришь.
Ещё три-четыре минуты мы шли к моему дому. Ты говорил что-то о вселенной, но я тебя не слышала. Я была погружена в свои метамфетаминные мысли.
Ты который раз взял меня за руку, но твоё прикосновение было не таким, как всегда. Твои пальцы сжали мою ладонь сильнее обычного, твоя рука была сухой и горячей, твои запястья, испещрённые зеленовато-синими венами, незаметно дрожали.
- Что с тобой?
- Я замёрз.
Я молчала. Моих губ коснулось твоё дыхание цвета морской волны. Ты поцеловал меня, а после сказал:
- Я ухожу. Может быть, навсегда. Нет, не говори ничего. Я не буду распространяться глупыми, невыносимо-долгими, ложными словами. Навряд ли мы когда-нибудь снова встретимся. У меня есть на то свои причины. Ты поймёшь. Я должен научить жить ещё многих. Иначе этот мир погрязнет в неверии, в неумении любить нашу планету. Пойми, я должен. Я обещал тебе половину своей души. Бери её, я не против, - твой голос дрогнул, - Я люблю тебя. Не хочу говорить "прощай". Вместо этого я попрошу тебя кое о чём. Ты окажешь мне небольшую услугу?
Я кивнула. Я не могла выдавить из себя ни звука, мой голос испарился от жара бесполезных вопросов.
- Я прошу тебя, умоляю, ненавидь меня, забудь и живи дальше. Живи той новой жизнью, которую ты сегодня обрела. Ладно?
Я снова кивнула. Ты отпустил мою руку, сказав напоследок:
- Не снимай повязку две с половиной минуты. И ещё, постарайся не винить себя, иначе задохнёшься от овеществления безутешности.
И ты ушёл.
Я не слышала твоих шагов, но знала, что тебя больше нет. Я считала: 12; 38; 57; 123; 142; 150 секунд. Я подняла руки и развязала повязку.
В глаза ударило яркое заходящее солнце, ванильно-облачное, горячее, пахнувшее тобой. Я посмотрела на повязку, мокрую от моих слёз и твоих слов, и открыла дверь моего дома.
Не знаю, почему, но я сразу зашла к себе в комнату. Там, на кровати, лежал листок бумаги и длинная, жёлтая коробка, перевязанная чёрной шёлковой лентой.
Я взяла листок бумаги, на котором твой почерк с завитушками на буквах "р", "у" и "д" шептал мне: "Миллионы лепестков - это ещё не цветы. Цветок - что душа. Разбери по частям, и он затеет мелодраму с разлетающимися в сторону идеалами. С Днём Нового Рождения".
Я свернула этот листок и положила в карман. Взяла на колени коробку и, открыв её, увидела небольшую садовую лопату, длиной в лучевую кость. На ней ещё остались кусочки земли и запах тления. Это ей я копала могилу мёртвому котёнку.
Я встала и пошла на кухню, заварила любимый-растворимый и вернулась в свою комнату, упала на кровать. С моих губ шелестом опавших листьев сорвались последние слова, связанные с тобой:
- Спасибо тебе. Спасибо за то, что научил меня жить.

Комментарии

Зарегистрируйтесь или войдите, чтобы добавить комментарий

Новые заметки пользователя

MARYGRAY — wrong choice

18

в квартире стихают последние пьяные крики и смех, кто-то шепчется в соседней комнате.кто-то ебется в ванной.или, по крайней мере, пытаетс...

15

есть в этом что-то от фридриха ницше. кажется, что вроде дышишь, а на самом деле-задыхаешься. как рыба.на поверхности океана. дотянуть...

13

это могла быть любая дверь.любая-до вальюативности вселенных.почему именно она? это оказался мир, мне неподвластный.тонущий в собственны...

13

вообще-то есть много способов любить человека (ну да-да, я про ту самую суку, на которой все последнее время помешались). сходить с ума...

16

я уже забыл.когда спал в последний раз. денег не хватает на сигареты. на алкоголь. на презервативы. в магнитогорске блядский холод...

14

не надо верить. средства никогда не оправдают целей. любовь никогда не бывает счастливой. результат наебет ваши ожидания. шлюхи без ...