Заяц с утра был вспыльчив и зол. Гневно выговаривал зайчихе за остывший завтрак, возмущался погодой и неустанно сокрушался о безвозвратно ушедших светло-желтых годах молодости.

Его сосед белка, напротив, этим утром был весел - сегодняшние лиловые тучи без сомненья поспособствуют сбору орехов и отвлекут от леса ненужных двулапых и шумных гостей.

Не то, чтобы очень неожиданно, но совсем не нужно на осенней опушке пути зверей пересеклись: в шуршащих листьях заяц заметил серо-красненькую беличью шубку. Он попытался увернуться от взгляда белки, всеми силами изображая равнодушие и невнимательность. Однако белку не облапошишь! Встрепенувшись, вздернув рыжим хвостом, белка решительно направился к давнему другу и долгому соседу зайцу.

Поймав на себе пристально-дружелюбный беличий взгляд и совершенно растерявшись, заяц выпалил какую-то невнятицу и ринулся прочь, в глубь сосняка - только маленький пушистый хвостик мелькал в колючей хвое… Крошечное заячье сердечко стучало в такт прыжкам, и где-то на самом-самом его дне, трепеталось-билось какое-то новое незнакомое чувство. Перед глазами, на бегу захлестываемыми длинными ушами, пробегали такие привычные теплые родные сцены: грибные посиделки летними вечерами, воскресные пикники у ручья, ежевечерние беличьи шахи-маты и шумные его, зайца, возмущения и попытки спрятать противного вечно ненужного коня в карман…

В одну секунду этот теплый мир обрушился, скатился лавиной, закопав зайца в прелую тяжелую листву, ударив сосновой лапой по заячьим ушам. Он убежал не обернувшись, так и не заметив тоскливых, опустевших глаз белки, стоявшего с опавшим хвостиком посреди опушки, их любимой опушки, всегда любимой опушки, когда-то любимой опушки…

Больше белка не приходил к зайцу, не стучал деревянным молоточком в его хилую калитку, не приносил молодой зайчихе ярких веточек-ягодок. Нет, он не забыл друга, он просто так и не смог понять и простить тех внезапно чужих глаз среди желтой травы.

А заяц бежал-бежал, окруженный ставшим вдруг чужим лесом - знакомые деревья, кусты, пни и норы оборачивались волками, людьми, хищными птицами… Оказавшись дома в добрых руках зайчихи, он так и продолжал бежать - прочь, прочь, из этого чужого теперь мира… Заяц умер через три недели - в глазах его застыла тропка с двумя маленькими удаляющимися вместе точками…Белка не пришел на похороны, в этот день он был слишком занят заготовкой орехов.