а пока я лежу, скрючившись от боли где-то между ребрами, и рву хрипло воздух об бетонный потолок, чайки стучатся мне в закрытые окна и раскидывают по крышам утренние стоны. размытые дождем дороги дышат мятой и летними травами, а по венам пульсируют с грохотом стальные рельсы. фланелевая рубашка пропиталась жжеными словами и привкусом табака, у меня тонкие запястья из мрамора и слезы-водка. простыни душат своей холодной простотой, а я пудрю белым лицо и наливаю дрожью горький чай в битые чашки. небо рвано плывет перед глазами; я шептала тебе что-то важное в позвонки, и мое сердце еще никогда не билось так громко, будто падает безудержно и стремительно на сырую землю. прижимаешь меня к себе крепко-крепко, такую из стали и с холодными руками, а я вырисовываю губами узоры на твоей матовой шее; вшиваю под кожу лето, город тихо прогорает, сливаясь с багряным солнцем на горизонте. у меня со скрипом ноет сердце и в комнате совсем мертво и пахнет солью. твои хрущевки прокурены и одиноки, а я тереблю дрожащими пальцами замершие провода.