Кьеркегор одарил меня сегодня невероятно точной и настолько же невероятно меня радующей и угнетающей. Угнетает она меня своей сутью, радует тем, что я ее нашел, и теперь этому осознанию, к которому я так долго пытался прийти и которое от меня постоянно ускользало, никуда не деться. Своим изящным слогом он с легкостью расписал суть той жизни, которую я веду.
Я - эстет порока.
Согласно Кьеркегору, человек, а точнее его личность и мировоззрение, проходят несколько стадий развития: от эстетической через этическую к религиозной.
Находясь на эстетической стадии, человек находит смысл продолжения существования в непосредственности восприятия. Он ищет для себя удовольствия, удовлетворяет свои страсти - источники удовлетворения он находит вне себя и прикладывается к ним непосредственно, находя в них точки контакта личности с внешним миром. Таких точек соприкосновения - бесчисленное количество. Одаренные талантом люди находят удовлетворение страстей в творчестве, страстные натуры - в соблазнении.
Я - эстет падения.
Удовольствие в моем случае лежит в саморазрушении, в причащении всем порокам, до которых представляется возможным дотянуться. И самое удовольствие лежит даже не в самом факте саморазрушения, а в образе его, в выборе наиболее эстетически оправданного способа опустить себя на ступень ниже. Тот же алкоголь (невинный пример) не имеет значения сам по себе, его воздействие на меня бессмысленно и даже неприятно; значимость придает ему, во-первых, его разрушительная сторона, то есть факт, что его посредством я совершаю нечто, противоречащее как внутренней, так и объективной морали; во-вторых, сторона эстетическая: приятно мысленно созерцать себя со стороны не пьющим водку из граненого стакана (что делали бы те, кто пили бы как раз ради действия алкоголя), а потягивающим виски (хороший шотландский виски), да не на кухне с забрызганными жиром стенами, а в баре в центре Москвы /пример, конечно, умозрительный: со мной последнего никогда не случалось/. С другой стороны, приятно, напротив, упиваться падением, вкладывая эстетизм в отвратительное, подменяя отрицательное положительным: так секс по-быстрому в грязном подъезде становится едва ли не более ценным, чем проведенная вместе ночь в шикарном отеле. Так чистая эстетика падения занимаем чередуется "красивой", и наиболее удовлетворяющим внутренние страсти становится не один из данных видов, а их гармоническое сочетание. Но чистое удовольствие лежит еще на уровень глубже. Оно заключается не в непосредственном акте падения, а в восприятии его с той высоты, с которой этот акт тебя низвергнул вниз, что означает, что удовольствие начинается еще с предвкушения и заканчивается осознанием выполненности.
В этом бесконечном падении в бездну, в осознании отвратительности моего бытия и есть самое большое удовольствие и смысл. Только бы бездна и правда была без дна.