чаще всего я думаю о том, что же изменится. я скучаю по его сообщениям и мне больно при мысли, что это теперь слышит кто-то другой. может быть, у неё похожие искусанные губы или тонкие руки или волосы такие же пережженные или мысли такие же как мои - разочарованные или панк-рок на плеере, blink-182, coldplay и лунный свет дебюси. может она так же любит небо или лежать на крыше.
я произношу твоё имя и мне кажется, что ты его никогда не услышишь. потому что голос - это такое личное, даже когда фразы избитые, как рельефный рисунок ладоней - индивидуальный, как рецепт приготовления кофе - неповторимый для каждого, как вкус твоего пота в том месте, где позвонки срастаются в линию жизни и хрупкость, хрупкость на плечи.
чаще всего я думаю о том, что же изменится. я вспоминаю её нежность и понимаю, что сегодня она мне претит.
моё одиночество пропахло соленым морем. не тем, что с пляжем одессы въедается на фотографиях, где я задыхался от обострившегося фарингита и сидел, скучая, на колесах и писал на звездах о том, как витамины растворяются в кофеине и развешивал фото лечебного зеленого чая, говорил о париже, лондоне, копенгагене. шли дожди и на улицах я видел ровную поступь осени на асфальте в воздухе горьких желтеющих листьев и собирался заварить на ночь шалфей, чтобы не так больно лейкоциты устраняли вирусы в ротовой полости.
я могу обнять свои ребра, отогревать их под одеялом и бессмысленно в полудреме смотреть фильмы по dvd, в наушниках земфира, как воспоминания о том лете и те же книжки перечитывать до дыр.
куда уходит моё время?
кому оно теперь принадлежит? не могу смириться с мыслью, что это я бессмысленно расстрачиваю его на бесцельный бессрочный отпуск в свою нирвану. я однажды утонул и отчаяние так било током, что зеркала трескались. а потом - ничего. помертвевшие губы, досада на себя и мне скучно.
так долго скучно. так поглощающе всеобъемлюще скучно, что этому нет названия.
я сворачиваюсь на полу такой какой есть - 42 кг, 161 см, 18 л - и так боюсь остаться один в своем одиночестве. только общество я переношу все хуже и хуже.
мне так не хочется лето, когда город наполняется той открытой томностью, голосами и скрипом ржавых качелей, в квартире холодно, прятать кости в свитере и рубашках с длинными рукавами, зрачки наполняются испуганной пустотой и ничего не хочется.
фрутовый лед на палочке, какие-то истории в жарких электричках, жадные взгляды. и негде спрятаться. я знаю весь сценарий. и разваренная кукуруза с солью, сидеть на свежевыкрашенных лавочках, съездить на волгу, скучающие взгляды и вечное "а что теперь? "
незабвенное чернышевское "что делать? "
умрет интернет и я пожелаю смерти городу.
сидеть на крышах, вбирая последние лучи уходящего солнца и умолять время остановиться, растворяться в пространстве. друзья друзей. не мои люди. разговоры в кухне. улыбка матери. ладошка сестренки. вспышки фотоаппарата.
мне будет не хватать московских улиц и московской осени, когда затираешь файлы оправданно.
по мне кто-то будет скучать, я знаю, и может быть, кто-то останется ждать меня на перроне.
но во всем этом я вижу только собственную неполноценность, несовершенство времени, ущебность мира.
тесное лето. близость прикосновений. лето - такое легендарное время, когда каждый день как будто прописан в эпоху. время, когда разжимаются объятья, чиркаются адреса, но не отправляются письма никому никуда. и связь между городами как невыполненные обязательства.
отстраненность - одно из моих проклятий, поэтому так тяжело сойтись в жизни, тратить время на случайность не в моих правилах, зажатый, поэтому я мало кому нравлюсь.
просто комнату, где можно спрятаться.
может быть, это лето меня чему-нибудь научит.