Я смогу, я выну сердце, чтобы осветить дороги.
Ночью пережимает сильнее всего, особенно если есть открытая возможность смотреть на тебя в упор, оставаясь незамеченной благодаря темноте. И честно, я не знаю, что бы со мной было, если бы не громкая музыка, алкоголь в крови и чужие руки, сменяющиеся одни за другими.
Я не помню, чьи они были. Я даже не помню, которые из них задирали мне платье и рвали чулки. И что уж скрывать, я не помню какие руки мне нравились больше всего.
Еще меня, конечно, спасало то, что кому-то было хуже, чем мне, и я могла говорить с этим человеком, за одно успокакаивая и себя. Я точно помню, что я говорила, и эта фраза, наверное, никогда не уйдет из моей головы:
" Я знаю, что такое больно, можешь мне верить. Вот, прямо сейчас "мое больно" проходит в метре от нас с тобой, и мое сердце уже укатилось в пятки. Но это надо пережить".
" Моему больно" как всегда на все наплевать, ну и слава богу. Хоть в этом этот человек сумел оказаться постоянным, и именно благодаря этому полтора года назад я смогла не загнуться.
Мне никогда не нужно было чего-то особенного. Я хотела от тебя всего лишь самую малость, которую, как мне показалось в какой-то момент, ты сумел мне дать. Мне только казалось.
Да и едва ли, я могла вынести хоть что-то стоящее из твоего внутреннего мира. Он ведь был у тебя, оказывается, только уж больно в жутком и запущенном состоянии.
Ну а с таким, какой ты сейчас, я бы никогда не смогла сблизиться, не то что уж подружиться.
Но раньше то все было по-иному.
В тебе было куда больше человека, нежели теперь.
К сожалению, от всего этого лишь чуть-чуть легче выбросить из головы воспоминания двухлетней давности. А чтобы избавиться от них совсем, мне, наверное, нужно вообще потерять память.
Я сильней своей тревоги