заметка на клочке,3.02, когда я в машине.
Я одна.Играет Арбенина, внутри машины, как в вакуме, но пахнет новизной и тошнотным запахом всех машин.Режет нос.А стёкла такие ледяные, что прикасаясь, рефлекторно отдергиваешь руку.За ними степ, снег и голые, едва дышащие трафинки и деревья, больше похожие на резкие графические следы от туши. В них есть что-то живое, но либо они это так упорно прячут, либо это я не стараюсь это живое почувствовать.Травинки нервно дребезжат, как будто нарочито вызывают жалость, деревья непункутульно качаются, ветки тошнотно рвутся, то взад, то вперёд.Моя камера, в том вздохе ночном, отъезжает назад;ловит фокус на старом особняке с разбитыми колонами, окнами в пол, статичными балками, впивающимися в землю, дожимая последние воспомнинания. Я неохотно, слегка поддерживая веки, встречаюсь глазами с заводами, они далеко рисуют панормамную картину затхлости, бетонных, уже давно неживых внутренностей, так славно подчиняющихся геометрии.Душно.Даже свежий морозный поток не перебьёт противного газа. Бетонные стены в брезгливой россыпи, заводы и много удушающего дыма. Я всё наивно ждала последнего салюта в твоем вздохе ночном.Где был тот ночной экипаж, а ты просто слабак?
ты же знаешь, что я скучала и что сейчас всё прекрасно.спасибо Арбенина.