Я напишу роман «Холера» и плюну в мертвого Камю.
Напишу «Смерть взаймы» – и это будет плевок в Ремарка.
Сотни тысяч страниц, написанных моей рукой, о которых будут знать только четыре человека, будут шелестеть своими обиженными жалобами, вымученными буковками, изнасилованными словами, выплаканными жидкими слезками.
Мои книги будут стоять стройными рядами на полках магазинов и набрасываться на каждого входящего острыми когтями слов и тугими буквенными кишками.
Мои письма будут хранить в музеях.
Ночью белый лунный свет растекается по мне, как разбитое яйцо, холодом и влагой, а огромные розовые химеры стонут под окнами. По ним стекают капельки жирного маслянистого пота. Они с Гюго когда-то вместе пили по ночам. Сейчас они старые, жалкие и дребезжащие. Гнилыми желтыми зубами кусают мою одежду и мои ноги.
Я не хочу никого любить.
Я не устала.
Я не задыхаюсь, - я стала зелеными морскими водорослями. Вы будете любить меня такую? Или станете оплакивать и отпевать – на коленях перед толстолицыми попами, таращащими глаза от жалости?
Прийдете на мои похороны, если я умру в двадцать? Или в восемьдесят. Приходите: на поминках будет cognac и gâteau au chocolat. И сгорбленные женщины в черных платьях, которые будут рады за меня.
Я состою из грубости, зависти и белой рассыпчатой пудры. Больше нет ничего: ни пустоты, ни сарказма, ни глупости. Я впереди всей планеты.
Девушка с волосами, отлитыми из бронзы подарила мне коробку пирожных и утомленно посмотрела из-под тяжелых (чугунных) ресниц. «Оля, я ненавижу этих шлюх». Нам можно их ненавидеть, ведь мы и сами такие. Только молчим больше. Я съела пирожные с жирным сливочным кремом поздно вечером, думая о том, кто целует сейчас волосы этой тонкой бронзовой девушки, кто обнимает ее скульптурные плечи.
Пятый, одиннадцатый, двенадцатый день весны. Тает серый снег.
Смеются пустые глазницы, выеденные дымом и отчаяниями.
Поезд, груженый жертвами ударов моего ножа, тащится на север, туда, где холодно и не так слышен запах разлагающихся трупов. Вагоны еле ползут за паровозом, выпускающим изо рта пенящиеся дымовые тучи.
«Скоро все кончится, потерпи, потерпи, родная»