Love Mika

Кто-то говорит, что творческие люди больше страдают от пристрастия к алкоголизму, чем остальные.Мы все выглядим одинаково, когда блюём себе на ботинки.

…В моих снах он - тринадцатилетний мальчишка -
В прошлой жизни, наверно, он был моим сыном.
От него веет моря дыханием пенным
В его книгах живут великаны и гномы.
У меня дежа вю - мы с ним были знакомы,
Его звали тогда еще Питером Пэном…

У тебя есть пульт от меня. Все кнопки.
Тело – хром, глаза – как система призм.
Ты живешь в моей черепной коробке.
Там отныне полный абсолютизм.

— Все, - говорю, - нравится мне в моем будущем муже: и качество текстов, и уровень театральных проектов, которыми он занимается, и родители у него замечательные, и люди отличные, с которыми он работает в Москве - и этим людям я тоже нравлюсь, они звонят мне и говорят со мной нежным баритоном; и то, что он хрипотцой, формой бровей и общим мужикастым обаянием ужасно похож на Данильчука; и то, как он плачет, по-офицерски, стиснув зубы, отводя глаза, чтобы люди не видели слез; прекрасно, что он неамбициозен, но сверхуспешен за счет как раз вот такого ненапряжного подхода к жизни, что он может что-то придумать и забыть, и директора потом ходят и умоляют это найти и записать; что он молод, что у него татуировочка, еле заметная, я видела; и стрижка его мне нравится пионерская, и коллекция гитар, и когда он небрит, и когда гладко выбрит, и когда носит бородку-эспаньолочку; и голос его прекрасен, и форма ногтей, и даже национальность его меня завораживает совершенно.

Только одно чуть-чуть напрягает - мы все еще незнакомы.

9 утра.

я хожу по дому в мужской рубаше, до середины бедра конечно, и с перемотанной шарфом шеей.

Я не знаю что с ней, но левую часть словно заклинило и любые попытки наклонить/повернуть её, сопровождаются дикой болью.

Вобщем, отличное начало дня!;}

Не то чтобы меня лучше воспитали - нет, я просто смертельно ленива; мне в голову не придет идти куда не позвали и говорить, если не спросили; возможно, дело еще в том, что меня всерьез интересуют очень, очень немногие. Человека три если наберется, уже будет удивительно.


Население Внутренней Монголии состоит большей частью из разнообразной и многочисленной меня, и мне, слава богу, хватает экшена по самое нифигасебе.

Людей вокруг начинаешь замечать исключительно в пмс, и то потому, что они изрядно выбешивают.

Через пару дней в мире снова воцаряется вожделенная тишина, и никто уже не нарушает композиции кадра, даже если лезет в него всем своим круглым лицом.

Одна женщина говорила мне на днях, что пришла в ресторан, и ее спросили, чего она желает, а она ответила - сдохнуть, и прямо сейчас, если можно; я думаю о том, как долго готовится это блюдо, как лениво его несут, и как в итоге неловко, торопливо, комкано оно съедается; а это ведь, может, самое важное, что следует в жизни распробовать, разжевать; это, может, вообще такая острая специя, смерть, ею посыпаются все самые вкусные штуки, любовь там, секс, ощущение юности, единение, счастье - всегда же пограничное что-то, оттого и пряное настолько, и подсаживает так сильно; а в чистом виде это, может, так вкусно, что и невыносимо вовсе.

Я не умею разлюбить; могу полюбить только кого-то еще. Все несбывшиеся, канувшие, бросившие планомерно копятся у меня не в сердце даже, а где-то в костных тканях, скелет формируют; составляют что-то наподобие годовых колец. Ни на кого из них не могу долго злиться; периодически заходя в магазин и трогая тряпочку, думаю "Пошло бы N." - хотя N. не видела три года. Большое изумление испытываешь каждый раз, когда встречаешь кого-нибудь из сильно когда-то любимых и понимаешь, что чиркни искорка сейчас - и все завертелось бы снова, что бы там ни было, какая бы выжженная земля ни оставалась по человеку. Спустя время понимаешь, что нечто, изначально в нем зацепившее - никуда не делось и уже не денется. И от тебя никак не зависит, вообще.



У всех разная хронология: кто-то говорит "в девяносто восьмом, летом", кто-то - "мне тогда было четырнадцать, через два месяца после дня рождения", я говорю "это было сразу после К., за две недели до Л." Время, когда я ни в кого влюблена - пустое, полое, не индексируемое; про него потом помнишь мало и смутно.
Вместе с влюбленностью, меж тем, внутри включается мощный софит, подсвечивающий и впечатывающий в память каждую молекулу действительности; резкость увеличивается, контрастность; звук чище, пронзительнее; жизнь становится не моно, но стерео.

Похудеть килограммов на семь-десять, чтобы острые, болезненно выступающие бедерные косточки, резко очерченные скулы и попа меньше раза в полтора; побриться наголо, оставив три-четыре миллиметра волос; забить крупный, черный, стилизованный иероглиф "дао" на левое плечо; пробить одно ухо, но сразу двумя или тремя дырками; загореть до оттенка трюфельного масла примерно; спилить ногти, красить черным или бесцветным; говорить мало, слать далеко, заламывать баснословно.

Щуриться по-солдатски, курить, хохотать раскатисто, с хрипотцой, как Йовович; носить майки-борцовки, сумки-планшеты, толстовки с капюшонами, короткие клепаные байкерские куртки, узкие дизелевские джинсы, дорогие расшнурованные сапоги, крупное серебро; держать спину; красить только ресницы; уметь драться; уметь смотреть так, чтобы у собеседника мгновенно леденели ладони; отвечать за то, что обещаешь, тех, кого приручила, то, где налажала.

Не знать компромиссов.

Быть суверенной; автономной; только своей.

Не вестись; но уметь разводить щелчком пальцев.

Не выглядеть злой - но способной дать отпор; прощать, но не забывать; никогда никого не ждать, не увещевать, не тщиться исправить; блюсти границы; делать так, чтобы, когда входишь в комнату, все машинально сводили лопатки.



Никому ничего не доказывать, только себе.

Научиться достойно проигрывать.



Научиться не бросать на полдороге, загоревшись, побаловавшись и почти мгновенно потеряв интерес, а методично доводить все до конца.

Не врать.

Называть реальные сроки.



Отучиться легко краснеть; вообще не уметь смущаться.



Стать строго обязательной к прочтению и просмотру.


Никогда не повышать голоса.

Уметь вскидывать одну бровь так, чтобы в секунду снимать все вопросы и претензии.


Не иметь равных.

Стоять за своих горой; быть человеком, которому звонят, когда больше некому.



Но стыдятся дергать по мелочам.



Иметь достаточно денег, чтобы ни от кого не зависеть; никогда не просить. Давать в долг ровно столько, сколько находишь возможным подарить.

Спать с теми, кто не предаст.

Осаживать наглецов; стыдить пустых пиздоболов; трусов просто собой не удостаивать. Строго дозировать людей во избежание острых интоксикаций.


Помириться с Богом; найти с ним наиболее простой и прямой способ взаимодействия.



Маме сделаться надеждой и опорой; по причине гулкого отсутствия альтернатив.

Быть герметичнее.

Излучать свободолюбие; но не отшельничество.

Не таить зла; не растить в себе обид; брать одной рукой за воротник и в лицо говорить все, что накипело.

Не унижаться до мстительности; вообще не снисходить до обидчиков.

Но уметь пожалеть, утешить и приласкать.

Реветь строго без свидетелей.

Быть сильной.

Учиться преодолевать все, что бы ни случилось, самой.

Запомнить и лелеять в себе это хрупкое, безмятежное равновесие; состояние покоя.


Вообще иметь три агрегатных состояния, как вода: счастливого покоя, острой радости бытия - и сна.

А сейчас прекратить швыряться инфинитивами, сесть и закончить работу. Прямо сейчас.

Вот так.

Ну все уже: шепоток, белый шум, пустяк.
Едва уловимый, тлеющий, невесомый.
Звонка его ждешь не всем существом, а так
Одной предательской хромосомой.


Скучаешь, но глуше, вывернув звук к нулю.
Как с краю игла слегка шипит по винилу.
Все выдохнула, распутала, извинила,
Но ручку берешь, расписываешь уныло –
И там,
На изнанке чека

«люблюлюблю».

И родинки, что стоят, как проба,
На этой шее, и соус чили –
Опять придется любить до гроба.

А по-другому нас не учили.

сейчас бы бутылку вина или мартини…и гулять по ночному городу, осушая её до дна…

Ночью хочется напиваться,
Утром хочется быть не здесь.

2 мая.

за окном снег.

Завтра город проснется, выплеснет себя на улицы, проклянет утро, улыбнется рассвету, вздрогнет от утра и промозглого ветра,
выпьет чашку кофе, закурит, кто-то побежит на работу, кто-то опоздает, кто-то будет есть мюсли, кто-то - пить шампанское.
Кто-то стоять в метро, трястись в троллейбусах, кто-то влюбится, расстанется, будет даже может целоваться.
Кто-то будет листать журналы, а кто-то мирно спать.
Кто-то будет в аэропортах, на вокзалах, встречать провожать, кто-то будет прощаться,
кто-то обниматься, кто-то будет уезжать, кто-то кому-то звонить и писать.
Кто-то будет разносить газеты, кто-то - считать деньги.
Кто-то будет мирно сопеть перед телевизором, а кто-то искать себе завтрак.
А я пойду повешусь. Просто так. Погода хорошая.

“-Знаешь?-сказала Алиса, обняв мои коленки своими ручонками.-Людям с хорошо развитым воображением туго.На той неделе я выдумала, что влюбилась в соседа сверху, до этого я придумала, что жить не могу без красных лакированных туфель.Ты мне, пожайлуста, не верь.И сосед, и туфли-это всё глупые выдумки.Поступай как моя мама, ладно?
-Как?
-Гладь по голове рукой и люби всем сердцем.” (с)