Это просто Вьюи блог

Нет, и все же это большое счастье - быть женщиной.
Я не променяла бы его ни на какую самую благополучную мужскую судьбу. Я очень далека от феминизма, я считаю мужчин властителями этого мира и хозяевами жизни, считаю их сильным полом, несмотря на то, что на Руси-матушке они стремительнейшим образом и необратимо вырождаются, и очень не люблю мужеподобных монстров, у которых от женской природы осталась одна грудь, и та некрасивая, рвущихся к власти, жаждущих денег и сживающих со свету своих подчиненных. Это несчастные женщины, они на самом деле глубоко и мучительно страдают от тотального отсутствия мужчин в их жизни, а если вдруг у них рождаются дети, то эти дети вырастают с жуткими комплексами, особенно если это мальчики. Я нефеминистка, не дай Боже. Феминизм кошмарно испортил как мужчин, так и женщин. Если мужчина - это сила и динамика мира, то женщина - это его красота и творческая энергия, энергия бесконечного, бескорыстного созидания и добра. Мужчина - дух, женщина - душа, как любила говорить боготворимая мною Марина Ивановна Цветаева. Удел женщин - это неустанное, не ждущее благодарности растворение в любимых людях, прежде всего в мужчине. Моя самая мудрая на свете мама на мой вопрос о главной черте настоящей женщины, ни секунды не колеблясь, сказала: “Доброта!” Я же все твердила прежде всего об уме, мои друзья - о красоте как физической привлекательности. Однако по-настоящему умная, то есть не просто энциклопедически образованная, а еще и мудрая женщина всегда добра, и добрая женщина всегда красива. Вы не замечали, что случается с самыми неотразимыми холодными красавицами, воспетыми еще Александром Сергеичем с их “Оставь надежду навсегда”, к старости? У них на лице застывает маска презрения, высокомерия и брезгливости. Это те мерзкие старухи, что орут на тебя, когда ты нежно целуешь своего юношу в метро. А добрые женщины превращаются в добрых бабушек, которых у меня, к сожалению, никогда не было, как и дедушек, и отца, но при мысли о которых всегда возникает ощущение покоя, нежности и неисчерпаемой житейской мудрости.
Женщина - это тепло. Женщина - это близко, прекрасно, светло, трогательно, глубоко, влюбленно, кокетливо, чисто, возвышенно, просто и вечно.

М.К.

Кажется, с ними/с нами/с вами (потому что, не будем кривляться, мы все это делали), всё ясно, если бы не маленькое «но». Типичную махровую блядь легко перепутать с поглупевшим от любви существом. Вспомните, пожалуйста, мы все это делали тоже:
Уходили от тех, кого любим, а потом отправляли им по ночам идиотские послания.
Тупо регистрировались на тех же ресурсах, «чтобы побыть рядом», а заодно прошерстить профайлы, фото и списки друзей, терзаясь – с этим? с этой? о, причёска новая; ха, растолстел…
Часами сидели в аське, разглядывая зелёный цветочек, и не находя, что сказать: потому что нельзя просто написать «здравствуй», когда хочется только «я тебя люблю» и «ты мне всю жизнь испоганил» - причём, одновременно. И уходили в инвизибл, увидев «привет» - ну невозможно же.
Назначали свидания, неделю не находили места, не спали ночь накануне, а потом в приступе отчаянья отменяли, решая про себя: если хоть слово сожаления с той стороны, я соглашусь, – но вам легко отвечали «ладно, в другой раз».
Или совсем простое и жалкое: стыдились, как малолетка, признаться, что перед встречей на вас напал понос, и есть риск не сдержать своих чувств прям в постели, и потому не являлись без объяснений, ссылаясь на загадочные «дела». Или у вас не было денег на метро, или выскакивала сыпь на жопе, или случалось сотня других смешных "или", о которых с лёгкостью говоришь друзьям и просто любовникам, но своей сказочной принцессе или принцу - легче умереть.
Пытались исчезнуть, возвращались, как возвращаются лисы, «чтобы полизать камни, на которые пролилась их кровь», снова убегали, скуля от унизительной зависимости.
В общем, вели себя, как идиоты. Или как бляди, если смотреть холодно.

Что за климат, Господи, не трави, как ни кутайся – не одет.
И у каждого третьего столько смерти в крови, что давно к ней иммунитет.
И у каждого пятого для тебя ледяной смешок, а у сотого – вовсе нож.
Приходи домой, натяни на башку мешок и сиди, пока не уснешь.
Перебои с цикутой на острие пера.
Нет, еще не пора, моя девочка.
Все еще не пора.

Еще рано – еще так многое по плечу, не взяла кредитов, не родила детей.
Не наелась дерьма по самое не хочу, не устала любить людей.
Еще кто-то тебе готовит бухло и снедь, открывает дверь, отдувает прядь.
Поскулишь потом, когда будет за что краснеть, когда выслужишь, что терять.
Когда станет понятно, что безнадежно искать от добра добра.
Да, еще не пора, моя девочка.
Все еще не пора.

Остальные-то как-то учатся спать на ветоши, и безропотно жрать из рук, и сбиваться в гурт.
Это ты все бегаешь и кричишь – но, ребята, это же – это страшное наебалово и абсурд.
Правда, братцы, вам рассказали же, в вас же силища для прекрасных, больших вещей.
И надеешься доораться сквозь эти залежи, все эти хранилища подгнивающих овощей.
Это ты мала потому что, злость в тебе распирающая. Типа, все по-другому с нынешнего утра.
И поэтому тебе, девочка, не пора еще.
Вот поэтому тебе все еще не пора.

У каждого человека в душе, где-то, в её плохо освещённых закоулочках, бродят такие полумысли, получувства, полуобразы, о которых стыдно говорить вслух даже другу, такие они косолапые. (с)

"…Это стыдно, стыдно вдруг устать, стыдно хотеть странного, вроде корзины цветов, но при этом никому не сообщать адрес для доставки. Стыдно никого не любить и злиться на каждого, кто "не тот", ведь "не те" - все. Стыдно плакать в середине цикла, стыдно ложиться в семь утра и просыпаться в четыре дня - от звонка. Стыдно стыдиться и ничего с этим не делать.
Не знаю, может оттого, что сломалась соковыжималка и мне не хватает витаминов, я чувствую утрату воли. Я тамагочи, который никуда не идет и только раз в час попискивает "позаботься обо мне!", пока батарейка не сядет окончательно. Причем звук давно отключен для всеобщего спокойствия, только на экране иногда появляется: позаботься, позаботься, позаботься…" М.К. Стокгольмский синдром.

Время все бежит, время все идет, а я неизменно возвращаюсь к старой доброй М.К. И огромная просьба читающим: не пытаться проецировать отрывки из записей любимой блоггерши на мою жизнь.

А вообще, я стала понимать, что мои некогда радовавшие учителей и родителей способности владения словом и пером (о, как красиво и пафосно!) угасают. Юрфак берет свое. Вместо эпитетов и метафор в моем лексиконе остаются модные, красивые и главное - официально-умные слова. Я стала писать короткими предложениями, потому что остальное называется - лить воду. А лить воду - плохо. И я не должна лить воду.

На самом деле, это грустно: все, чему меня учили за школьные годы, в основной своей массе оказалось ненужно, никчемно и глупо. И я не об умении читать и писать, не о навыках извлекать квадратный корень и рассчитывать скорость свободного падения. Я об умении отстаивать свою точку зрения. Этому меня очень долго учил любимый учитель, сделавший меня такой, какая я есть. Тогда, в школе, я думала, что это круто: быть этакой несгибаемой личностью, на все имеющей собственный взгляд, делающей собственные выводы из каждой мелочи. А в большой жизни никому не нужно мое мнение. И от этого еще тоскливее: меня пытаются смешать с массой. А красивые разговоры об индивидуальности, о развитой личности оказались всего лишь пустым звуком.

…работы.

как-то тоскливо. сессия меня поработила, я устала. пора обуздать свои нервы и взять верх над эмоциями.

На самом деле возраст и возможности современного мира позволяют сделать очень многое. позволяют мечтать о многом. иногда задумываюсь, а ведь и правда: много всего есть, остается только добиться и взять свое.

и, по-моему, все лучшее еще впереди :)

чего только не сделаешь, лишь бы не готовиться к ней. даже свой блог начнешь вести.

Находить друг для друга время. Находить его, несмотря на всю занятость. Разговаривать друг с другом. И не только об ипотеке на дом, о новом автомобиле или выборе школы для детей. Главное – разговаривать. Причем с энтузиазмом. Ей – идти с ним на футбольный матч, хотя она не любит футбол, и болеть за его команду, даже если она толком не знает, как она называется. Ему – прочитывать вслух отрывок из ее любимой книги (даже если это та самая, ужасная, по его мнению, книга Вишневского), сидя возле ванны, в которой плещется она. Такие простые, обычные вещи…

Януш Леон Вишневский.