Сначала идея рассказа заключалась в другом. - в потере рассудка от любви. А потом сама собой трансформировалась в идею одиночества. И как срывает от него крышу. Это моё одиночество…
Ей осталось открытое окно
И больше ничего
***
Всё началось с окна. Синеватые горы выглядывали из-за занавесок, что висели на окне кухни. Она любила эти занавески – легкий, прозрачный тюль делал горы дымчатыми. А иногда по занавескам пробегали такие тени, что казалось, будто сами холмы дымятся.
Каждый уголок в её доме пах по-особому. На кухне – душистым чаем, в который она добавляла мяту, мелису и пряности. В спальне пахло необыкновенно теплым запахом свежести. Окна в этой квартире почти всегда были открыты, поэтому лёгкие светлые шторы развевались, и, казалось, жили своей жизнью. Они складывались в фигуры – странные, высокие, загадочные и летящие. Она привыкла придумывать им образы и сначала совсем не удивилась своим занавескам на кухне… сквозь которые в помещение протиснулось новое создание, непривычное для этой квартиры.
Тихо шуршали ткань и перья.
- Я тебя знаю, - сказал он.
«А я тебя помню» - подумала она.
Свет из окна загородили огромные белые крылья. Они казались мягкими на вид, и от них воздух пошёл рябью. Взметнулись и полетели пылинки и мелкий пух. Летали и оседали на скатерти, полу… Маленькая пушинка упала в кружку с остывшим чаем, которая без дела стояла на столе. Зелёные глаза девушки смотрели на неровную поверхность жидкости. Она постепенно успокаивалась, и в ней отразился тот же силуэт с крыльями.
- Ты ждала меня?
Девушка улыбнулась ему и обняла руками колени, положив на них подбородок. Потом посильнее запахнулась в простыню, в которой обычно ходила по дому.
- Я ждала. Я – Сакура
Он отстегнул свои прекрасные широкие крылья и повесил их на крючок. Потом дунул на чашку с чаем – от неё стал подниматься пар, и запах пряности усилился. Сакура зажмурилась и повторила, что ждала. Потом подумала и добавила, глядя на мальчишку – это создание без крыльев оказалось худым мальчиком, чуть старше её – ещё один вопрос, на который он не ответил.
Она улыбнулась и протянула к нему руку. И хотя он всё ещё пил свой чай, он тоже протянул руку ей навстречу. Они сжали ладони через простыню, которая была на девушке.
Она вела его за собой, в спальню, прикрываясь простыней. Его рука была холодной.
Множество перьев роились на полу, на шкафу, на кровати, и они оба спали в обрамлении перьев. Прошла неделя, но время будто остановилось. Иногда они перебирались на кухню, где в небольшой кастрюльке булькало молоко, вместе с ворохом душистых трав. Такой напиток получался очень ароматным. Он называл его «зельем», она смеялась.
У него на спине были маленькие крючки. На них он пристёгивал огромные крылья, которые были довольно тяжёлыми – и улетал. Около четырёх утра он всегда вставал на подоконник и прыгал вниз и… исчезал в молочной тумане, уходил в него с головой, не прощаясь. Возвращался он днём, не здоровался, бормотал что-то под нос и наливал себе ещё чашку чая.
Зелёные глаза девушки смотрели прямо перед собой, но не видели ничего из того, что находилось напротив. Она видела этого худого мальчика с чёрными волосами и бледной-бледной кожей. Она припомнила всё, что знала о нём – что он любил пряности, словно набирался от засушенных трав силой, что всегда называл её по имени, и что в спальне откуда-то появлялись перья, хотя крылья он оставлял у открытого окна на кухне. Сакура очень к нему привязалась, такому лёгкому, загадочному явлению, сидевшему за столом её кухоньки.
- Откуда ты меня знаешь? – спросила девушка, он пожал плечами.
Она помнила его, а больше ничего и не знала. Теперь она стала придумывать истории, в которых они знакомились, в которых встречались, ненавидели и любили друг друга. В некоторых они даже не знали, как их зовут, но всегда наблюдали за другим из окна поезда, или из школьного класса или из-за столика кафе, в котором она просиживала вечерами. Сакуре теперь казалось, что они всегда были вместе. В том смысле, что всегда думали друг о друге. Она считала, что он всегда знал о ней. И не случайно. Сай – так его звали – знал все её привычки, предпочтения, какие булочки она любила. Она считала, что это судьба. Но это открытое окно на кухне, куда он мягко приземлялся и откуда стремительно прыгал, не давало ей покоя. Она зациклилась на этом пареньке, и в один день вечером Сакура не могла дождаться, но никого не было. Из окна несло холодком, занавески тихо колыхались. Всё молчало. Маленькие шорохи запрятались в углы. Тёплые прикосновения исчезли. И даже шуршание занавесок потихоньку застывало в безмолвии. Глухая тишина… какая ирония. На уши давило, и тишина сгустилась вокруг девушки, цепляясь за одежду, дёргая волосы, теребя серьги. Докучала эта безмолвность. Куда пропали все звуки? Она не могла дождаться, не закрывала окно, хотя по полу уже бегал холод и хватал ледяными пальцами за лодыжки. Она обернулась простынёй и продолжала сидеть на краешке стула, подобрав под себя ноги. Шторы шевелились и оживали от лунного света, но… никого не было. Горы за окном серебрились, духи с их склонов собирались в стаи и летали над городом, заносили новые слухи, а шебуршание листьев и людских голосов снаружи не менялось. И день ото дня Сакура слушала эти шорохи снаружи, ведь в её квартире господствовала тишина. Звенящая тишина, разрушавшая мысли и сбивавшая с толку. Она заставляла осознать одиночество, ведь в жизнь девушки не было ничего, кроме пряностей и этой лёгкой простыни, в которой она любила разгуливать.
«Куда он пропал?»
И мысли и слова оставались без ответа. Они лишь в секунду их произнесения разбавляли тишину одиночества, но… Вот они смолкали.
«Почему он не приходит?»
И почему в её жизни никого не было? Было ли это так нужно ей, или одиночество хотело, чтобы они так думала? Вообще-то одиночество – существо одушевлённое и тоже очень несчастное. Поэтому оно наслаждается тишиной, в которой может молчать кто-то ещё. Одиночество представляется женщиной – молодой, ранимой, но и такой, кто может ранить. И любовь Одиночества – это Вы. Единственный человек. Она любит только Вас. Когда появляются другие в Вашей жизни, Одиночество уходит, послушно уступает место рядом с Вами Вашему избраннику. И вот вокруг уже слышны и мягкие шорохи и пряные запахи. Оно великодушно.
«Но он ушёл»
И великодушно прощает. Одиночество, из любви, возвращается. Нельзя его винить. Это создание существует, чтобы скрасить Вашу жизнь. А Сакуру оно пугало. Её пугала тишина, в которой они молчали вдвоём. Горы говорили с ней. Ветра пели ей. Солнце светило сквозь занавески. А одиночество молчало. Молчало, словно вовсе не любило и было безразлично ко всему. И Сакура боялась, что молчание навечно поселится здесь… Там, где раньше пахло свежестью и мягкостью… и… может быть… любовью? Совсем немного, но так и было. Теперь здесь пахло страхом. Непонимание. Ужас от темноты в углах. Страх ходить по холодному полу… Одиночество не поняли… Оно просто хотело быть с тем, кого любит. А получило только страх в глазах человека. И это пугает его не меньше… Зацикленные чувства двух безнадёжно влюблённых
Здравствуй, Одиночество