Terra Incognita

Первый мудрый еврей говорил, что у нас у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая на лоб) все плохо. Это был Моисей.
Второй мудрый еврей говорил, что у нас у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая на сердце) все плохо. Это был Христос.
Третий мудрый еврей говорил, что у нас у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая на карман) все плохо. Это был Маркс.
Четвертый мудрый еврей говорил, что у нас у людей все плохо, потому что у них вот тут (показывая ниже пояса) все плохо. Это был Фрейд.
А Пятый мудрый еврей сказал, что у людей все не так уж плохо, потому что все относительно. Это был Эйнштейн.

Хорошо у меня получаются 2 вещи - чтение и сон. Ими и занимаюсь.
- Вам скучно?
- Мне нормально.
- Полагаю, вы бездельничаете.
- Я нахожусь в гармонии с самим собой. Я размышляю о вечном.
©

переживи всех.
переживи вновь,
словно они - снег,
пляшущий снег снов.
переживи углы.
переживи углом.
перевяжи узлы
между добром и злом.
но переживи миг.
и переживи век.
переживи крик.
переживи смех.
переживи стих.
переживи всех.

Он был красив
Все восхищались.
Он считал себя божеством.

И ждал её. Ждал всегда.
Даже когда она приходила поздно ночью.
С очередной вечеринки.

С запахом мужских духов и с бутылкой виски в руках.
Он укладывал и охранял её сон.
Не было упреков, ревности.
Он просто сидел и смотрел на неё.

А по вечерам они всегда были вместе.
Просто смотрели фильм, в тишине.
Большего всего в жизни он любил её

А он любила его. Своего кота.

Ей восемнадцать, опять не спится - читать романы, курить в окно. Она б и рада отдаться принцу, но принцам, кажется, все равно. Ей, впрочем, тоже почти что пофиг - июнь не скоро, апрель в цвету. На кухне медленно стынет кофе. Дожди, часов равномерный стук.
Ей двадцать восемь, чизкейк и пицца, мартини, праздники круглый год. Она б и рада отдаться принцу, но вечно как-то не до того. Карьера, фитнесс, чужие сплетни: «А он и, правда, хорош живьем?». Еще немного - и будет лето, а все, что после, переживем.
Ей тридцать восемь, будильник злится, но спешка, в общем-то, ни к чему. Она б и рада отдаться принцу, но рядом кот и храпящий муж. Зарядка, ванна, газета, график, обед: вино и горячий мед. А лето смотрит из фотографий, хотя казалось, что не пройдет.
Ей сорок восемь, опять не спится, снотворных куча, а толку – ноль. Она б и рада отдаться принцу, но тут как тут головная боль. И она носит свой гордый профиль: в постель – сама, из нее – сама. На кухне медленно стынет кофе, какое лето? – почти зима.

Сильные люди ломаются очень громко
Так звучно, с надрывом
Слышен хруст их душ, обломки силы подают на пол
Они не кричат, не ноют, не просят о помощи
Они просто ломаются.
Раз - и всё

Он мчится до лекций покупать сигареты, пока еще спит Минздрав.
Он сядет в троллейбус и не купит билета, и будет, конечно, прав.
Его не влекут Ван Даммы и Мики Рурки, разбой, протеины, спесь:
Он будет хирургом, непременно хирургом, иначе зачем он здесь?
Глаза его смотрят в кардиомониторы, он чувствует каждый пульс.
Он прошлую ночь читал диспетчеру скорой учебник за пятый курс.
Учебники лучше, чем стихи и поэмы: вглядись - смысл жизни есть.
Он ей подарил кольцо из хлорэтилена на странице 146.
У них был приятель из НИИ психздоровья, что все обвинял в бреду,
А после наркоза, ошалевший без крови, шутил "я сейчас уйду",
Держался за тонкую костлявую руку, сил не находя на лесть.
Он будет хирургом, непременно хирургом, иначе зачем он здесь?
Он встанет с дежурства, в анатомке простынет, он вырвет обед из дня,
И, бледный, нелепый, изъяснит на латыни простое свое "*уйня".
Под вечер зайдет приятель-реаниматор глюкозу вколоть в\в -
И станет ясней в заплывших зрительных трактах, и в сердце, и в голове.
Он сделал сестричке незнакомого сына, когда объяснить не смог,
Что любит не женщин, а мамзель Медицину и белый халат меж строк.
несданных экзаменов невидимым кругом его не сломить, не съесть:
Он будет хирургом, непременно хирургом, иначе зачем он здесь?
На свете хватает романтичных профессий, он знает, он не дурак,
Но будет бороться с этой чертовой смертью, иначе уже никак.
Он за полночь выйдет, пресвятой и стерильный, в святилище-оперблок,
И руки не дрогнут после водки и пива: за ним наблюдает Бог.
Порой фантазирует и он: как в том месте, где нет вот таких проблем?
Но в теплой палате заготовлено место, и нужно проснуться в семь.
Он сдаст все зачеты и отправится к югу, несущий свой красный крест.
Он будет хирургом, непременно хирургом, иначе зачем он здесь?

Мы скучаем не по людям, а по тому, какими были мы, когда они были с нами.

Бернард Шоу считал, что Земля в Солнечной системе играет роль психушки.

А ты не поверишь, но ангелы тоже с работы
Приходят под вечер, порою, изрядно устав.
И их утомляют любые мирские заботы –
Попробуй быть бодрым весёлым, весь день отлетав…
А ты не поверишь, но ангелы крылья снимают,
Идут прямиком сразу в душ,
Пылинки и грязь аккуратно мочалкой смывают,
Пытаясь, напрасно, отчистить усталость из душ…
А ты не поверишь, но ангелы, чайник поставив,
Садятся на кухне и, молча, глядят за окно.
И думают – утром проснутся и, крылья расправив,
Пойдут-полетят на работу свою всё равно…
А ты не поверишь, но ангелы плачут ночами,
Припомнив какую-то смерть.
И столько в слезах этих боли, горючей печали,
О том, что помочь не смогли, не успев прилететь..

— а это возможно?
- только если ты в это веришь. (с)

На протяжении тысячелетий люди знали: нельзя будить спящего, иначе душа его может не успеть вернуться в тело — и тогда человек умрет. Сейчас это считается суеверием — и, по-моему, совершенно напрасно. Когда звенит будильник, то зачастую душа действительно не успевает вернуться в тело, и человек просыпается без души. Вот только современные люди от этого не умирают (им некогда), а встают и идут на работу. Ничего не выражающие лица, пустые взгляды, механическое движение вместе с толпой и безразличие к происходящему.

Нашествие зомби. Каждое буднее утро на улицах вашего города.

Его жизнь ничем не примечательна.
Среднестатистическая жизнь.
Дом-учёба-дом, и обязательно -
В выходной к родителям спешить,
Слушать бесконечные нотации,
Им же понимающе кивать,
Уезжать - едва ли не в прострации -
Приходить домой, ложиться спать…

А во сне - свободным и всезнающим,
С парой сильных крыльев за спиной,
Он летит над пропастью зияющей,
В облаках беседует с Луной,
Небу улыбается как родичу…
Но проснулся. Вновь учёба-дом.

А откуда на лопатках шрамы-точечки,
Может, и расскажет он потом.

Кошки не ходят строем, у кошек нет документов.
Им не нужна прописка и даже билеты в кино.
Они сидят без работы или служат в числе агентов
Высших цивилизаций, но чаще им все равно.
Кошки не голосуют, рекламе они не верят,
Лукьяненко и Донцова для них не авторитет.
Кошки - это не люди, но кошки - это не звери,
Они - разумные монстры с весьма далеких планет.
Кошки масс не бояться и мыслят вполне свободно,
С корпоративной культурой кошкам не по пути.
Кошки всегда одеты, как кошки, а не как модно.
Навесьте ярлык на кошку - и кошка вам не простит.
Кошки не верят в бога, а если верят - то тайно,
И не в такого бога, в которого верим мы.
Все, что мы знаем о кошках, узнать удалось случайно,
Их мифы упоминают про ядерный свет зимы.
Но есть и у кошек слабость: им нравится чай в стакане -
Не пить чтоб, а любоваться, - заваренный крепко чай.
Они стучат телеграммы о стороже - ветеране,
Работающем на стройке: "Рекомендован в рай".