Миру Мор

— Когда вы видите выпускника филологического факультета, что вы обычно ему говорите?
- "Две картошки и Биг Мак, пожалуйста".

въебать бы тебя локтем между лопаток, так чтоб сотрясение сердца, остановка тела и кома мозга.

—ты любишь меня?
-ну, как друга.
-и я. как здорово то, блядь! как здорово!

КРИК

Эллипс крика
пронзает навылет
молчание гор,

и в лиловой ночи
над зелеными купами рощ
вспыхнет черной радугой он.

А-а-а-а-ай!

И упругим смычком
крик ударил
по туго натянутым струнам,
и запела виола ветров.

А-а-а-а-ай!

(Люди в пещерах
гасят тусклые свечи.)

А-а-а-а-ай!

* * *

Проходили люди
дорогой осенней.

Уходили люди
в зелень, в зелень.
Петухов несли,
гитары - для веселья,
проходили царством,
где царило семя.
Река струила песню,
фонтан пел у дороги.
Сердце,
вздрогни!

Уходили люди
в зелень, в зелень.
И шла за ними осень
в желтых звездах.
С птицами понурыми,
с круговыми волнами,
шла, на грудь крахмальную
свесив голову.
Сердце,
смолкни, успокойся!

Проходили люди,
и шла за ними осень.

забивали трубки, заливали морской водой желудки,
загорелые руки, впалые щеки, сжатые кулаки,
у них были женщины, жены и проститутки
и они любили, отдавая им, что могли.

зашивали сердца себе черной нитью: тоской с печалью,
улыбались к шторму, хмурились по утрам,
если ноги их отрываются от причала,
после них остаются слезы и детвора.

подари мне ракушку полную вкуса моря,
подари мне три года голода и ветров.
эта девушка в черном танцующая уборе
не ведает больше страха, не помнит слов.

о холодном обеде, о лете, о жгучей плети,
о прогорклом вчерашнем ужине, о войне.
эта девушка в черном, танцующая в рассвете
иногда как будто открывает глаза во мне.

Брусничная Эм.

— Если ты не оставишь ее в покое, я.. я.. Что я сделаю?
— Откусишь ему голову и выплюнешь в яму!
— Да! Скорее всего нет, я так не сделаю.. Но да!

по моему, он шикарен просто

Когда я ничего не говорю, это хороший признак: значит, я оробел. А когда я робею, это очень хороший признак: значит, я смущен. А когда я смущаюсь, это совсем хороший признак: значит, я влюблен. Но когда я влюбляюсь, это очень плохой признак

Два шага до безумия,
Где когти скрипнут нежные,
Где катятся беззубые
Колеса солнц отверженных,

Где запирают в комнатах
И думают, что спрятали,
Где все черты знакомые
Скрывают маски ряженых.

Меня казнят без следствия.
И злые не спасут меня
И сохранят последние
Два шага до безумия.

Два шага до безумия,
Где призраки повешенных,
Где катятся беззубые
Колеса солнц отверженных.

А глазки Наблюдателя
Приклеены в расщелину
Стены. Молчи, пока тебя
Не сдали в обращение.

Сиди. Вонзись в сиденье.
Прорви собой бесшумное.
А от ночного бдения
Два шага до безумия.

Ночное недержание.
Отчетности. Протечности.
Мы выспимся на ржавеньком
Шкафу у бесконечности.

Мы повисим, усталые.
И ты расправишь плечики,
И улыбнешься: «Мало ли,
Зачем нас здесь повесили…»

А.Витухновская

Смотрящий не уснет - он смысла сна не помнит,
Он пальцами ведет по черному стеклу,
Он по ночам дрожит в дыханье теплых комнат
И звездные следы рисует на полу.

Он, голову задрав, во тьме читает знаки,
Следит рисунок вен на ангельской руке,
Он смотрит на тебя - и ты в своем бараке
Тифозном - ощутишь дыханье на щеке.

Смотрящий не уснет - он темноте не выдал
Ни сто своих имен, ни сто названий звезд.
Он мерзнет на мосту - окаменелый идол.
Я помню этот взгляд, и знаю этот мост.

Смотри же: время ждет. Пространство наблюдает
За шевеленьем тел. Ознобом изнутри
Сквозят любовь и смерть. И надо мной взлетает
Отчаянье мое. Смотри, смотри, смотри!..

Ольга Родионова.

Сильные люди бывают намного беззащитней слабых. Во время урагана гибкий тростник гнётся и шуршит, а сосна просто ломается и умирает навсегда - говорят китайцы, а китайцы знают, что говорят.
Сильные люди отвечают вовсе не за себя. И даже не за своих близких.
Они отвечают за весь мир, попавший в их орбиту. Потому что сила притягивает к себе - так говорят физики, а они тоже знают, что говорят.Сильные люди вовсе не здоровее и не крепче всех прочих. Просто они точно знают, что не имеют право падать в обморок и умирать, пока от них всё еще кто-то зависит. Они способны во время обширного инфаркта прыгнуть в воду, доплыть до тонущего ребёнка, вытащить его на берег, удостоверится, что ему больше ничего не грозит, - и только тогда отключиться. Так говорят медики - а медики повидали на своем веку куда больше чудес, чем физики и китайцы вместе взятые.
А еще сильные люди очень одиноки. И вовсе не потому, что никого не терпят рядом с собой. Просто…Они же сильные? Вот никому и в голову не приходит, что и им бывает больно, страшно, одиноко, просто тоскливо…
Ходят по земле сильные, молчаливые люди. С ними не всегда легко, не всегда приятно, не всегда комфортно - зато надежно. Это и есть та самая кавалерия, которая всегда приходит на помощь в последний момент!
Берегите сильных людей.

© Сандра Мэй.

О том, что снег, о том, что свет, о том, что темнота…
Я расскажу… А может нет, пусть это навсегда.
Любить, дышать, ходить в кино
На фильм о «Никогда»,
Забыть что значит «человек»,
Забыть о слове «да».
Прости меня, мой яркий плен моих истертых снов.
Я потеряла в словаре, тебя, мою любовь.
Я утону в цветной строке исписанном листе
Мне не узнать когда зачем, о серой пустоте
Мне хочется дышать тобой,
Мой снежный воздух, бред.
Мне стало ясно, от чего я поглощаю свет.
Я стала думать что, Зачем, куда идут года.
Мне страшно, страшно от того,
Что жизнь не навсегда.
Люблю. Люблю. Люблю дожди,
Люблю чужой Париж,
Когда со стаей голубей взлетает сердце с крыш.
И что, что может никогда мне не дышать огнем
Цветных извилистых дорог. Ведь жизнь – прекрасный сон.
И что, и что, что жизнь игра?
Ведь правила мои!
Я просто мир люблю во всем, он весь творец любви.
Париж – любовь, а Лондон – дождь.
И что, что это сон
Ты просто дышишь высоко
И замираешь в нем.
Клянусь тебе, клянусь любви, клянусь что мир и жизнь
Все так же будут продолжать свой кислород кружить.
Все так же скрипка за углом до вечности веков
Продолжит сказочную нить твоих волшебных снов,
Все так же старенький скрипач, седой творец мечты
Продолжит музыку дождей, цветов и красоты.
Все так же кружиться душа
Вокруг окрестных стай
Кирпичных радостных домов
И плачет о «Прощай»
(с)