Silentium

Безграничная ненависть. Ненависть ко всему. К себе, к тебе, к окружению, к жизни, к миру. Осточертело. Я истощен и пуст, как до дна испитый кубок. Я слаб, как затравленный зверь, и как этот же зверь огрызаюсь и на всякого скалюсь, обнажая клыки. Я безумен. Что-то рушится в моем разуме по невидимому щелчку. Я устал. Я запутался средь хитросплетений страстей. Истощен и бессилен, потерявший желание всякое и стремление. Не хочу. Я уже ничего не хочу.

Иногда я, ей-Богу, начинаю чувствовать себя лет на 40.

Все одно и то же по кругу. Мы обо всем этом уже говорили. А твои попытки со мной заниматься, пусть это и из благих целей, я ничего не говорю по этому поводу, порой больше напоминают просто вдавливание меня в грязь и напоминание, какая я хреновая, отбивающие порой всякое желание делать что-либо.

Какими действиями? Какими словами? Что мне кроме учебы может быть не безразлично и что-то еще? Ну да, может. И хотеться мне может чего-то еще. Потому что я не робот, как и все люди. Пусть это желание не всегда своевременно, но какой-то отдушины мне же может хотеться. И по людям я скучать могу. Это единственный мотив был. И все. А ты снова обрисовал до ужаса трагичную картину.

Мы оба знали о существовании проблемы, пусть не знали всех аспектов и тонкостей, но понимали, насколько это серьезно и как далеко все зашло. Каждому нужны были ответы, но никто не решался задать вопрос, ибо услышанное запросто могло выбить почву из-под ног. Поэтому, даже друг с другом мы стали надевать маски, с приклеенными намертво улыбками. Но все же, судьба расставила приоритеты иначе, и то, что так долго скрывалось где-то в глубине, должно было стать явным, обязано было быть озвученным. Этот час настал. Каждое слово давалось с трудом, словно со всякой произнесенной вслух буквой раскаленными клещами вырывали кусок плоти, выражать так много мыслей приходилось таким малым количеством слов, это действительно стало чрезвычайно мучительным. Так продолжалось какое-то время. Сложно точно сказать, когда этой пытке настал конец - мы просто молчали и смотрели в разные стороны, очень долго молчали, явно переваривая поступившую информацию и открывая новые границы понимания. А после просто выпили чайку. Мы снова вели себя, как ни в чем не бывало, даже улыбались, пусть в некоторых случаях улыбка и выглядела несколько натянуто. Ты сказал, что теперь тебе стало легче, гораздо. И я тебе верю. Я сам был бы рад испытать подобное. Но знаешь что? Мне не полегчало, потому что я, кажется, так и не смог выразить все то, что причиняло мне боль втечение такого продолжительного количества времени. Я просто не успел сказать. Не успел.

Я до сих пор ощущаю себя ничем, и это сводит меня с ума.