Это просто Вьюи блог

когда-то давно я хотел быть художником. сейчас я хочу просто быть.

мой мир будет светлым. мой мир будет красивым, мой мир будет таким, каким он изображён на этих картинках и фотографиях. я вижу его в светло-коричневых тонах. ночами в тёмно-синих, с проблесками звёзд и софитов. утром и днём он будет бледно-розовым, освещаться лучами солнца и плавно пошатываться из стороны в сторону лёгким ветерком. утром он будет пахнуть крепким кофе и ветром, и сопровождаться светлой музыкой Двеле или Майлса Дэвиса. мой мир будет знать о том, что он прекрасен. каждое утро он будет встречать с радостью и желанием жить. и тут тишина… некуда спешить.

некуда спешить, у меня есть время почитать любимые отрывки из Уайльда, который мне будет твердить о том, что мир создан для красоты. мир создан для красоты каждое утро.

утро переходит в день. день почти ничем не отличается от утра, разве что набирает скорости и становится более ярким. солнце светит ещё сильнее, лучи пробиваются сквозь лобовое стекло машины и слепят мне в глаза. я одеваю солнцезащитные очки и давлю на газ. я мчусь навстречу солнцу и жизни.

день для меня остаётся загадкой, день скрыт под коричневой вуалью или спрятан под дубовым столом. день спрятан в книгах или бумагах, в компьютере или в рабочих инструментах; мой день скрыт в тяжёлой безрадостной рутине или же в лёгком любимом занятии. nihil attinet.

важно то, что он переходит в вечер.

мой вечер – это скопление чувств. мой вечер – это веселье и радость, это лёгкий ветер в голове и любовь, это громкая музыка и вспышки света. это огромное количество знакомых беззаботных людей, красивых людей. мой вечер – это яркие краски, краски, которые не сочетаются друг с другом по цвету, но, всё же, переполняют моё сердце. мой вечер – это драйв.

но не всегда.

часто мой день идёт совсем в другом направлении. он плавно плывёт по холодной реке, в которой отражаются звёзды и месяц, проплывает между книгами и виниловыми пластинками, между бобинами кинолент и картинами. он плывёт между Орнеттом Коулманом и Достоевским, между Лонни Линном и Тимом Бёртоном, между Бобом Диланом и Китом Харингом. мой день останавливается где-то там и только теперь он переходит в вечер.

так и проходит мой тихий вечер.

вечер, когда хочется отдохнуть и осознать всю красоту и прелесть жизни. вечер, когда ты отрываешься от книги или фильма, делаешь тише музыку, смотришь в небо и сознаёшь, что всё, что ты делал – правильно. осознаёшь, что тот мир, который ты сам для себя создал – прекрасен.

и плавно, под хриплый бас Тома Уэйтса, вечер переходит в ночь. в беззаботную тихую ночь…

и не важно, сколько денег ты заработал, на какой работе ты работаешь, какой у тебя шеф или каким шефом являешься ты.

важно то, что ночь переходит в утро. в светлое, прекрасное и лёгкое утро.

а утро – это начало нового дня., нового дня прекрасной жизни.

и так до конца.

думать по-настоящему о ком-то - значит думать о нём постоянно, минута за минутой, ничем от этих мыслей не отвлекаясь: ни хлопотам по хозяйству, ни пролетевшей мимо мухой, ни принятием пищи, ни зудом. но всегда были и будут мухи и зуд. вот почему жизнь очень трудная штука.

не скажу, что я был знаком с творчеством Джорджа Кондо до того, как он оформил обложку последнего альбома Канье, но после того, как я узнал имя и увидел его работы, мне просто снесло крышу. меня настолько сильно впечатлил его стиль, это кубическое совмещение абсолютно несопоставимых вещей, эти вымышленные, мистически уродливые герои, которые повторяются на многих картинах и этот абсолютно ясный предпосыл просто кардинально изменили моё понимание искусства.

и даже сейчас, пересматривая в который раз эти картины, я не могу избавится от навязчивого чувства, будто они созданы для меня.

без сомнений могу поставить Джорджа Кондо на второе место в списке своих любимых художников.

добро пожаловать в идеальный мир уродства.

я научился многому. не смогу уже сказать, чему конкретно я научился, но я полностью уверен, что это так.

так как-то грустно, что-ли. очень много налажал за последнее время и чувствую себя не совсем человеком.

я не чувствую себя собой. я утерял себя в водовороте дешового алкоголя и мимопроходящих, непостоянных людей.

это пройдёт.

я влюбился? тоже нет. по-крайней мере, мне уже не страшно. потому что я уже достаточно изучил себя в таких ситуациях.

и это пройдёт.

проблем не существует.

проблема - это то, что уже невозможно решить. всё остальное проходит.

вот тебе мой номер, да. ты можешь звонить или писать. или нет. в любом случае, я тебя проебу. как проебал всех остальных. потому что я до сих пор не научился ничего делать.

"мне нравилось высматривать в толпе женщин с романтической внешностью и воображать: вот сейчас я войду в жизнь той или иной из них, и никто никогда не узнает и не осудит. иногда я мысленно провожал их домой, на угол какой-нибудь таинственной улочки, и прежде чем нырнуть в тёплую темень за дверью, они оглядывались и улыбались мне в ответ на мою улыбку… "

"он рано узнал женщин и, избалованный ими, научился их презирать - юных и девственных за неопытность, других за то, что они поднимали шум из-за многого, что для него, в его беспредельном эгоцентризме, было в порядке вещей…"

Я в годы юности моей

Любил укрыться от людей.

Блестело озеро в глуши,

Где не бывало ни души.

На берегах у черных скал

Сосновый лес стеной стоял.

Потом на мрачный уголок

Набрасывала ночь платок,

И ветерок, вздымая вал,

В тиши мелодию играл.

Я пробуждался лишь тогда:

Внушала ужас мне вода.

Тот ужас не был страхом, нет,

В нем жил скорей восторга след,

Его не променял бы я

На всё блаженство бытия,

Будь даже то Любовь твоя.

Волна отравлена была,

И Смерть в глубинах вод ждала

Того, кто утешаться мог

Лишь тем, что в мире одинок,

И забредал в безлюдный край

В надежде обрести тут Рай.

я сидел в комнате

с самым уродливым человеком

в мире

он был страшен

безумен

слаб

и недоверчив ко мне

я плевал ему в лицо

и говорил

что он

самый уродливый человек

в мире

когда вошел мой приятель

и спросил

какого черта я разговариваю

с зеркалом?

я посмотрел на него

и шепотом сказал

не знаю

Просыпаемся ли мы утром в Нью-Йорке, или лежим ночью во тьме в провинциальном городке, или шагаем по улицам в бешеной спешке дня, - в лицо нам бьет пыльный, будничный и неистощимый свет нашего времени, мир вокруг нас все тот же. Зло живет вечно - и добро тоже. Познать и то и другое дано лишь человеку, а он ведь такая малость.

Ибо что есть человек?

Сперва дитя с неокрепшими костями, не способное устоять на ногах, перепачканное собственными испражнениями, которое то ревет, то смеется, требует луну с неба, но успокаивается, получив материнскую грудь; безмозглое создание, которое только и умеет что спать, есть, плакать, смеяться и сосать палец собственной ноги; нежное существо, обожаемый дурачок, который пускает слюни и тянется к огню.

Потом мальчишка, который груб и криклив, когда вокруг приятели, но боится темноты; бьет тех, кто слабей его, избегает тех, кто сильнее; преклоняется перед силой и жестокостью, обожает рассказы про войну и убийства и всякое насилие, когда жертвой насилия становится кто-то другой, вступает в какую-нибудь уличную компанию и не переносит одиночества; почитает героями солдат, матросов, боксеров, футболистов, ковбоев, убийц и сыщиков; ему до смерти хочется быть самым храбрым, самым ловким, первым во всякой забаве и во всяком состязании, он выставляет напоказ бицепсы и требует, чтоб их щупали, похваляется своими победами и ни за что не признает себя побежденным.

Потом молодой парень - ухаживает за девушками, а у них за спиной, среди приятелей, говорит непристойности, намекает, что соблазнил добрую сотню, но весь в прыщах; начинает заботиться о своем костюме, становится пижоном, помадит волосы, с рассеянным видом покуривает, читает романы и тайком пишет стихи. Весь мир для него теперь заслонили ножки и грудки; он уже познал ненависть, любовь и ревность; он трусоват и глуповат и не выносит одиночества; живет как все, думает как все и боится выделиться среди окружающих каким-нибудь чудачеством. Вступает в клуб и боится показаться смешным; постоянно томится скукой и чувствует себя несчастным и жалким. В душе у него пусто и уныло.

Потом мужчина - он очень занят, он полон планов и соображений, у него есть работа. Он обзаводится детьми, покупает и продает ломтики вечной земли, строит козни соперникам и ликует, когда удается их облапошить. Бесславно, попусту растрачивает отведенные ему недолгие семь десятков лет; за всю свою жизнь, от колыбели до могилы, он едва ли увидал солнце, луну, звезды; он не замечает бессмертного моря и земли; он болтает о будущем, а когда оно наступает, тратит его впустую. Если он удачлив, он копит деньги. Под конец при тугой мошне он обзаведется лакеями, и они доставят его туда, куда ему на хилых ногах уже не дойти самому; он поглощает роскошную пищу и золотое вино, которых его несчастная плоть уже и не жаждет; усталым, угасшим взглядом он смотрит на чужие страны, о которых страстно мечтал в юности. Потом медленная смерть, которую длят дорогие доктора, и наконец ученые могильщики, надушенный труп, церемониймейстеры, учтиво указывающие дорогу, быстрый автокатафалк и снова земля.