trust

Надежда скорее якорь, тянущий на дно, нежели воздушный шар, поднимающий тебя в небо.

Что меня удивляет в последнее время? Ничего.

и некому рассказать,
как ломаешься в позвоночнике,
зубы стискиваешь до крови, начинаешь рычать.
как кровать
становится кораблем, а ты не умеешь плавать,
и от этого больше не можешь спать.
[…]
и некому рассказать,
что ни одна из мыслей уже не вмещается в строчку.
ты ощущаешь себя маленькой есенинской дочкой,
с наследственной паранойей,
будто за дверью уже стоят двое,
и ты больше не можешь писать.
и об этом тоже
некому
рассказать.

Мария Нева

кажется, что буря далека.
бери свой круг спасательный,
ведь море не река,

жизнь твоя - как надувной пакет проблем
такая же пустота,

вдохни.
посчитай до ста.

Все слова переврутся сплошь,
А тебе за них отвечать.
Постарайся не множить ложь
И учись молчать.

Ты спокойно можешь сказать "До завтра", и исчезнуть на несколько лет.

Есть такая древняя индейская мудрость: "Если лошадь сдохла - слезь".

Казалось бы, все ясно, но:
Мы уговариваем себя, что есть еще надежда.
Мы бьем лошадь сильнее.
Мы говорим: «Мы всегда так скакали».
Мы организовываем мероприятие по оживлению дохлых лошадей.
Мы объясняем, что наша дохлая лошадь гораздо «лучше, быстрее и дешевле».
Мы организовываем сравнение различных дохлых лошадей.
Мы сидим возле лошади и уговариваем ее не быть дохлой.
Мы покупаем средства, которые помогают скакать быстрее на дохлых лошадях.
Мы изменяем критерии опознавания дохлых лошадей.
Мы посещаем другие места, чтобы посмотреть, как там скачут на дохлых лошадях.
Мы собираем коллег, чтобы дохлую лошадь проанализировать.
Мы стаскиваем дохлых лошадей - в надежде, что вместе они будут скакать быстрее.
Мы нанимаем специалистов по дохлым лошадям.

Если лошадь сдохла - слезь.

это знаешь как пить и пить,
как кусаться, брыкаться - жалко.
это не с кем поговорить,
это клацая зажигалкой,
не попадать в сигарету,
до тех пор пока газ не кончится.
это как ничего не хочется,
это как ничего нету.
как смертельный диагноз - точен.
как на тысячу лет замолчать.
это очень и очень. очень.

В роднике твоих глаз и виселица, и висельник, и веревка.

мутная, как вода.

я помню,

как я лежала на твоей груди,

и ты сказал что слышишь,

как что-то рвет меня изнутри.

Прибрежные льдины и камни прибрежные – в прошлом.
И ты обгоняешь людей и уходишь вперёд.
Вперед прорубаешься в душном, бездушном и пошлом,
Не дожидаясь, пока совсем разотрёт.

И ты оставляешь, мои города оставляешь,
Мои города – на меня, на мои города.
И ты понимаешь: последнее, что понимаешь –
Большая вода. Впереди – большая вода.

Иван Купреянов

Я затыкаю рот, засовываю свой язык поглубже в глотку и молчу. С этого момента я молчу. Ни слова больше.

однажды я прочитала нечто очень пронзительное. так что пробрало до кончиков ногтей. с тех пор я люблю вересковые пустоши, хотя никогда там не была, и даже просто не видела. однако я их очень люблю и храню эту любовь уже несколько лет. и мечтаю о том, чтобы когда-нибудь там оказаться. потому что с тех самых давних пор я ассоциирую это со спасением. и я знаю, что если ты тонешь, то нужно просто свернуться клубочком, и вода сама вытолкнет тебя.

Ты, как и прежде, все списываешь на погоду.
(Эй, наверху - ветров и дождей - довольно!)
Когда тебя распинают другим в угоду -
Это еще не больно, мой славный.
Еще не больно.

С утра - работа, держаться на кофеине.
Полуулыбка, небрежное "да…неважно!".
Когда тебе кто-то близкий стреляет в спину -
Это еще не страшно, мой славный.
Еще не страшно.

Вечер… "Люблю!" - срывается полустоном.
В прокуренной кухне везде, кроме рюмок - пусто…
Когда тебя добивают холодным словом -
Это еще не грустно, мой славный.
Еще не грустно.

…ночью без сна, и в холодной, пустой постели
подводишь итоги: сдержаться-понять-посметь…
когда тебя мои руки хоть чуть согрели -
это еще не смерть, мой славный.
еще не смерть.