ну

он никогда не праздновал ни новый год, ни дни рожденья, ни прочие праздники, не верил в приметы и в вещие сны с четверга на пятницу, примерно в восемь утра оседал на краю кровати, считал себя виноватым

он тогда её ещё кинул, в начале мая, прям сквозь порог, не считая её за дорогое;она на каждый его день рожденья высылала подарки, писала про море

у него всё, как надо-чай на столе, заправленная постель, стиранные занавески, на фотографиях лица; а она ему пишет про всплески, пишет про то, какие красивые птицы

всё бы было бы хорошо:и носки стиранные, и постель не мятая, и пыли на полках не было бы и цветы политы, если бы он только держался за неё, как за памятное, если бы только в какой-то момент она не остыла

опять всё по кругу, он всем нужный не может и застегнуть рубашки, она шлёт открытки с фото и всё так же пишет про море. его беглые по утру глубокие затяжки её за живое

ты извинишься, что, мол,
ты плюс я - ну никак.
я театрально вздохну.
всё снова идет не так.
мама, мне опять попался мальчик-мудак.

поздравляю, мой лучший жалко-что-только-друг,
мы сумели бы выжить при
ядерной зиме, равной силе четырехсот разлук,
в кислоте, от которой белые волдыри;
ужас только в том, что черти смыкают круг,
что мне исполняется двадцать три,
и какой глядит на меня снаружи-
такой же сидит внутри.
а в соревнованиях по тотальному одиночеству
мы бы разделили с тобой
гран-при..

мне от тебя ни горячо, ни холодно, в колени не припадаю

и больше не ломается голос при всяких безумных встречах

я по тебе, мой милый, давно уже не страдаю

по тебе не жгу вечность

да мне хоть твои раскаленные пальцы на самое дорогое,

поверь, я не дёрнусь, не рвусь на север

пусть даже градом летят пули, рушится всё святое

я больше не верю

прости, но знаешь, я уже не просыпаю чай рано утром по полу

не переживаю за то, с кем ты спишь, кому пишешь, даришь что-то клёвое

будь моя возможность-я бы всем твоим милым девочкам пулю в голову

ты моё единственное\настоящее\родное

Любить -
это значит:
в глубь двора
вбежать
и до ночи грачьей,
блестя топором,
рубить дрова,
силой
своей
играючи.
Любить -
это с простынь,
бессонницей
рваных,
срываться,
ревнуя к Копернику,
его,
а не мужа Марьи Иванны,
считая
своим
соперником.

богу богово
птицам птичье
а музам музыка.

тебе красными нитками веснам ладони ткать
мне пустыми словами в спину тебе нашептывать.
белые рифмы хромой зимы ничего от меня не требуют
только вправить кривой позвоночник больному небу.
я веду с тобой слишком неправильные беседы
и лучше начать курить.

я как старый фонарщик сента-экзюпери
прикурю, а потом тушу твои легкие/сигареты.
говорят, что зима трудна, оттого, что я слишком легко одета.
ты учил мои отпечатки пальцев. рисовал что будет со мной потом
у тебя от меня головные боли, у меня от тебя вся вся жизнь,
помеченная крестом.

во мне существуют три города, каждый с приставкой "лже "
я гуляю по ним, теряю золото, натыкаюсь на пару ножей,
я болею в них, трачусь клетками, меня ничего не может убить
я играю со встречными детками, это детки глагола "жить",

пусть душа поломана как игрушка, да и пачкается, как зола,
и с виду выглядит как ловушка для отражения в зеркалах,
а по факту – она лишь сера, соль, огонь и гулкая пустота,
ничего ведь во мне не болело, ничего до дьявольского тебя,

пока внутренний голос орет мне "хватит" - я пытаюсь себя беречь,
я, три тысячи слов на тебя потратив, сменила тоску на желчь,
сколько можно себя было жалить, сколько можно себя прощать -
одиночество не печалит, когда знаешь, что забывать,

я потеряна. я распорота. в лже-местах тихо, размеренно и темно,
в них даже можно кричать от холода, всё равно не слышит никто,
я упорно зову тебя, знаешь, я боюсь, что зима не кончится никогда –
почему ты без меня всё теряешь? почему я с тобой, как никто, жива?

если бы у меня была такая женщина, я бы ее боготворил, я бы ее обожал, я бы купил страну и поместил ее лицо на почтовую марку, чтобы лизать обратную сторону

спасибо тебе -
второй день я крошусь стихами.
исповедуюсь пустым окнам с гниющими сквозняками
и вдыхаю те места, где ты дотрагивался руками

папа, твоя дочь курит
мама, твоя дочь - дура
дура, что опять любит
и пошло все на.. цензура

ноги в волосах - мерзнут
нету от волос толку
за окном опять морозы
некому прибить полку

мне бы полететь птицей
окунуться "там" в море
а не как вчера - напиться
просто так, а может так - с горя

срыв за срывом.
как я устала.
как меня адски.
все это достало.

хочется просто.
в истерике биться.
от безысходности полной.
водяры напиться.

слезами отчаянья.
пишу я рассказы.
о себе и о том.
о чем не сказала ни разу.

меткими фразами.
по парапету.
никогда не начнется.
то счастливое лето.

пальцы ломая.
хожу я по краю.
вроде твоя.
но и вроде чужая.

девочка смотрит в разбитые стекла,
от слёз тетрадка совсем размокла.
приходят подруги, зовут гулять
девочке хочется спать.
она одевает ночную рубашку
(за ней наблюдают, глаза нараспашку,
медведи, куклы, сиамский кот)
на улицах ветер целуется в рот
с пьяными шлюхами, их сутенёры
пьют фиолетовые ликёры.
дети трахаются в подвалах,
в простуженных танцевальных залах
старшеклассники хлещут портвейн,
слушают амбиент или хардкор,
рассказывают всякий вздор.
думают мир в кармане
запатентованный миф

на упаковке таблеток,
на детских ладонях и бёдрах,
на всех влюблённых сердцах,
на солнце,
на документах,
на спичечных коробках,
на липких кленовых листьях,
на сгибе воротника,
на постере из журнала -
рисую инициалы

Не играй со мной, я не хочу
Верить в порчу, быть сволочью
И эти мелочи колят иглами точно
А ночью опять волосы в клочья

чайные рельсы преданы поездам

я верна тебе как слепая собака динго

снег бесцветной вороной скитался по городам

мы достались друг другу немыми детьми индиго.

розгами рельсы секли вокзалы, я в самое нёбо целую необходимость

не потерять тебя.

я скормлю все слабости брошенным голубям,

чтобы те берегли на крыльях только благие вести.

я рисую черным худые скулы и тайком целую больное место

боли у моря, боли у зим, боли сутулые феврали

только у тебя не боли

пожалуйста не боли

.