слышишь?

я беру своего рыжего кота,
и смотрю с ним на красно-желтые листья.
как банально, мне не хватает чьего-то тепла
и я думаю о холодной осенний жизни.
и асфальт внизу заляпан листьями,
уже не будет чьей-нибудь землей,
и я не буду проверять истину,
я просто знаю.. что ты не придешь за мной.
мои сны. ах, вряд ли доживут до начала весны.
и дождь замерзнет льдом.
я сожгу эти листки, чтобы хоть как-то согреться зимой.
в большой мутной луже тонет бледно-серое небо,
люди с зонтами забавно бояться дождя,
нет, все.
надо взять гитару и бежать быстрее,
пока жалость не убила меня.

лучше йогурта по утрам
только водка и гренадин.
обещай себе жить без драм -
и живи один.

все слова переврутся сплошь,
а тебе за них отвечать.
постарайся не множить ложь
и учись молчать.

Бог приложит свой стетоскоп -
а внутри темнота и тишь.
запрети себе множить скорбь -
да и зазвучишь

мама, я здесь пишу стихи, но их никто не хочет читать.
никто не прыгает в душу мою с разбега.
я специально не покупаю белое постельное на кровать.
мне кажется там и так слишком много снега.

я не та, у которой всё хорошо.
не та, что чиста изнутри.
мне не набраться смелости, чтобы пойти на смерть.
кроме того, за мной есть один грешок.
когда говорят "не смотри",
я оставляю щели меж пальцами и продолжаю смотреть.

теперь я не та, которая слёзы смахивает рукавом,
открывает всем свою душу,
под удар подставляет спину.
просто я не хочу узнать, каково
выворачиваться наружу
и жертвовать жизнью во имя.

да, я не вечно витающая в облаках.
моя жизнь не дневник Бриджит.
я даже не помню, что снилось на этой неделе.

и я далеко не святая.

но когда я тебя вижу,
все вектора в моей голове меняют свои направленья.

Хочу, чтобы нежная поэзия твоих рук блуждала по моему лицу.

есть такая игра.
мне говорят приятные вещи.
со мной проводят время.
мне доверяют секреты.
со мной смеются.
меня зовут.
мне улыбаются.
а однажды от меня отказываются

прошу: сотри меня как немую изморозь со стекла. все равно не вечная
я оборванной линией на ладони твоей отмечена
ты во мне ноешь как на загипсованной кости трещина.
здесь я от нехватки тепла вся насквозь просвечиваю.
здесь телефоны молчат так громко
что впору вешаться.
а тишине внутри разливаться нестройным скрипичным соло
у оставшихся мерзнуть птиц о бетонное небо все хрустальные крылья сколоты.
я мечтала летать. до того домечталась, что мы вдребезги разлетаемся

и ни к чему перечни этих взаимных обид
я могу провожать твои поезда и совсем не бежать за ними
ну, а если серьезно, то, я кажется, влип
с головой в твои письма, записи, точки, во все запятые

это не слова любви не твоя собственность я тебе не дарю его не посвящаю
я на тебя ни за что не в обиде поэтому ничего тебе не прощаю
это пахнет осенью пахнет мокрым пахнет листьями
пожалуста
не читай меня
пожалуйста не снись мне

не моя правда, не моя красота
не мое право, не моя правота
встав в цемент по колени, я не мыслю побег
тут не будет падений и не будет побед
не мои мысли, не мои голоса
не моей жизни не моя полоса
ни смешно, ни обидно, ни плыву, ни тону
по ошибке привыкнув не к тому

я стою поездом, а мне бы ускориться
время жмет поясом, а мне бы ускориться
и пора бы, пора бы завершать уже поиски
завершить поиски и успокоиться

в голове – космос, в голове – океан
мои сны просятся на телеэкран
все так вкусно, так ярко, будто жизнь удалась
и от Бога подарки больше некуда класть
у моей большой души одна беда
сколько можно уже вширь, а вглубь когда?
незаметно угасает азарт дороги
и вот ты уже пытаешься хоть что-то ухватить в итоге

я стою поездом, а мне бы ускориться
время жмет поясом, а мне бы ускориться
и пора бы, пора бы завершать уже поиски
завершить поиски и успокоиться

из окна хочется, чтобы только ускориться
поджигать полосы, чтобы только ускориться
и пора бы, пора бы завершать уже поиски
завершить поиски, успокоиться

ни обнять, ни ударить. внешность у тебя в нежность, а я, как дурак, вцепилась
тебе в куртку и стою, молчу, привыкнув, что все разговоры доходят до переломов.
останься, а то я совсем остыну. жалобно поскулю в спину автобуса, развернусь и
поеду на залив заливать горе. пять минут, за которые можно спятить. и потом дли недели
не для меня, но только возвращайся. как нарочно накрапывает боль, стонут движения,
до жжения пробки по утрам раздражают, слышим, как нас ничего больше не связывает:
ни голосовые связки, ни бинты, ни килобайты. облезлое метро не налезает на город,
не может без паники пьянок и бьющих ног, а мы все просим, чтобы с нами поговорили,
просим в телефон людей, которые молчат. окончательно так, до нервных окончаний,
безнадежно, насовсем. мама, я не знаю, откуда бывает так грустно посреди
переполненного проспекта

холод обнимает покрепче, чем я люблю
постоянно морозит, вероятно, по декабрю
я устало кладу голову на ледяной паркет,
счастье пока не закончилось,
счастья давно уже нет.

если б можно надеть самый теплый из свитеров.
я спокойна, пока мне никто не желает снов.
все слова разбиваются, как слой очень тонкого льда,
я сама все решила, без следствия или суда.

обнимаю колени, только бы в мыслях скулить.
во мне рвется отчаянно самая тонкая нить.
даже слезы и те, заледенели внутри
я как пепел сгоревшая.
ну, же
просто сотри.

поклялась себе не вспоминать твое имя всуе
ты теперь мальчик-несчастье,
что до банальностей предсказуем.

дело даже не в этой любви или твоих ночных поцелуях.
просто я выдохлась/собралась
и одна теперь существую.

конспекты, какие-то мысли, чай с молоком
и такое чувство,
будто на средине фильма включили титры.
так хочется, чтоб кто-то пришел
обязательно с утюгом
и разгладил меня
погладил меня
выпрямил.