COOL KIDS CAN'T DIE

Этот псевдоискренний Интернет

Исполнял свой праведный ритуал:

www. vi_znaete-boga.net

Только Бог об этом пока не знал.

Пожалуйста, читай своего ёбанного Паоло Кольо!

Скука, последняя сука

Порвала все мои книги

Лёжа на грязном матрасе

Она затягивалась грязно, размахивая руками в пространстве

Улыбалась лживо, будто хотела подцепить юного озорного мальчишку,

Несущего в руке книжку по очередной теории физике

Скучно

Одиночества нет ближе

Когда все шлюхи Парижа плюют тебе в лицо

Ах, если бы небо синей кляксой

Целовало грубо меня в глаза, заставляя улыбаться

Я только за.

Меня гнетет социальное бездействие, а ты о чем? -
Невидимый собеседник с прилипшей к руке салфеткой.
За неимением лучшего, коммуникативно вздрочнем.
У меня есть пакетик счастья. Нужна пипетка.

Вернемся к теме - рему еще не нам предстоит отыскать.
Ты знаешь, что чиновник - всегда крадет, сосед - избивает жену.
А что с этим знанием делать, что с этим делать, едрит твою мать??
Так, затягивайся поглубже, держи в себе, не глотая слюну.

Ты знаешь, что в эту самую секунду идет война, пытают людей.
Знаешь, что в эту секунду изобрели очередную заразу.
А ты говоришь, достали пидорасы. Во-первых, не пидорас, а гей.
А во-вторых, загляни в карманное в зеркало, вырви бревно из глаза.

А ты говоришь, что это политики вертят нас всех на хую.
А мне почему-то кажется, что и в их среде попадаются люди.
Наверное, штука в словосочетаниях love your и hate your.
И мы еще вправе выбрать свой завтрак: хлебец на блюде/фаллос на блюде.

Тебе пора завязывать с наркотой, детка.
Твое обоняние уже не улавливает твоего же присутствия
И отвергает мое [хотя я обнимаю тебя всегда очень крепко]
Особенно когда мне страшно. Увернешься от моего сочувствия?
Мне недвусмысленно жутко, когда ты отворачиваешься,
Смотришь поверх, куда-то в разномастные блики соседских
Комнат\квартир\притонов с грязными и ничего не значащими
Слоганами. Дети давно выросли из своих «детских».
Девочки уже переспали со всеми сказочными принцами,
А мальчики научились плакать и курить плюш из игрушек.
Эти капризные принцесски с не менее капризными принципами
Заполонили собой все. Я уже тоже почти слетел с катушек.
Я уже тоже почти поверил в несбыточное, в этакую утопию
О не продажной чувственности – говорят, это где-то в районе Гамбурга
Или Берлина, где не только снимают порно за копией копию
Но и могут лю… Давай просто трахаться. Заебла эта радуга.

Давай займёмся эротикой,
Не порно, нет. Твое тело так и хочет насилия,
А я банально прошу любви и чувственности.
Давай, смейся мне в лицо и разводи руками или я
Решу, что ты согласна на подобное доказательство глупости.
Тебя бы можно было назвать грязной шлюхой,
Но ты веришь в Причастие, Суд и прочее, прочее…
А я верю тебе, каждый раз, когда ты шепчешь на ухо,
Что ты ничего никогда и ни с кем больше не хочешь.
И я, в конце концов, тоже погрязну в твоих изменах,
Как все остальные – в похоти и все лечащей скуке.
Я должен свихнуться, милая, [ты этого так хотела!]
Чтоб продолжать, как и раньше, целовать твои руки…

На самом деле, мне плевать и давно уже неинтересно
Заглядывать прохожим в глаза, пытаться раскрыть тайны
Их угловатых душ, которым, как ни странно, всегда тесно
В этой ни на что не годной оболочке (но с классным дизайном),
Мне так осточертели девочки-самоубийцы, девочки «привет-зай»
С большими голубыми глазами, за которые простишь все на свете.
Милая, как меня это уже заебло! Сколько раз ты кричала «прощай»?!
Сколько раз ты просила остаться на ещё один «самый-последний-вечер»?!
Я поэтому и оставался, что знал твою истеричную натуру
И что («Без тебя я умру» ;) слова мало для тебя значат,
Меня вообще было мало для тебя. Девочка, не корчи из себя дуру,
Если я что-то должен тебе, я верну, как ты всегда возвращала – без сдачи.
И знаешь, это вовсе не моя жестокость разрывает тебе грудь,
Пережимает вены и артерии, провоцируя застой крови.
Это нереализованная любовь ищет другой, обходной путь,
Чтобы свести тебя с ума - не безумным счастьем, так безумной болью.

Я подыхаю. Захлёбываюсь собственным лозунгом
" Все для тебя". Абсолютное безумие или
Крайняя стадия идиотизма. Подавись своим розовым
Цветом, мать твою. Светом, мать твою.
Были.
Мы - были. Как бы тебе ни хотелось скрыть это,
Смыть это ржавой губкой каждодневного похмелья
И/или негодования оттого, что я = твоё эго,
Режущее вены и практикующее вуду
С безделья.
Я - это ты. Да-да, тебе все-таки придется свыкнуться
С мыслью о разделенном сознании и вечном одиночестве
Как напророчили врачи и матушка. И не выгнуться.
И не выбраться. Я подыхаю. И прочее, прочее…

игра не стоит свеч, ведь в вечности все сучки с течкой
станут резкостью, беспечно вылитой в аптечный
прессинг, лестно обнажаясь в местных анестезиях
пресно приправленных ламинантом мерзких конвульсий
веско. моя грудная клеть откроется примерно в восемь вечера
пока меж рёбрами прокуренное сердце станет млечной
трассой от конечной до отрезанных конечностей, в которых
господь Босс уподобляется неврозам в беспомощной, но скорой.

напротив только темнота, подохла лампочка или пизда
настала миру, высмеяв в сортире гнилые трупы, милые
но с одноразовой необходимостью глотать пары бензина
сжигая изнутри свою ребристую, но освещая мнимость
зрачков на гриле и передозов тира, в котором после титров
ныли те, кого не опознали, но обвинили. винилы выменяли
треск мелодий на могилу, столь комфортную в своём унынии

вы все твари выжженные солнцем на кусочках земли,
вас всех пробивает время, толкая за рубежи.
умрите, сдохните, да вы кто такие, чтоб жить?
…я тебя умоляю, забери меня, забери, забери, забери

ты убегала в весну, говорила, в четверг будет лето
время оставило следы в форме дырок на моих коленях.
чтоб жить, я хватался за бетонные \воздух\ ступени
люди, мимо идя, тушили окурки в сплетение.
я проклиная всех, молясь за здравие близких
дайте мне водки, к черту все ваши виски.
да вы друг друга задавите и без правил,
для вас лишь полоски все, даже самые четкие грани.
меня еще в детстве дети в песке хоронили
меня не любили, мамочки \никогда\ не любили
я тебе все эти кадры\критику\дубли
да и вообще, мы умрём вместе.нас похоронят в дублине

я просто не знаю, где больше

Не обнаружив ее на привычном месте я не мог найти места себе.
Метался, рвал волосы.
Хотел напиться, сочинить мерзкие стихи, перебирал в голове все что могло послужить причиной, хотел догнать.
Но ничего этого сделать так и не успел.

От меня ушла Лиза..
Как выяснилось через пол часа- она ушла за хлебом.
Сегодня я принес в наш дом 8 батонов,3 каравана,9 пончиков,4 кирпичика, половинку черного, пряников 3 кило..
Лиза, не уходи больше.

Да и куда ей итди? Сидит и ест.

папочка, до того, как я смогу назвать тебя по имени,
до того, как я смогу закричать самым ужасным голосом,
до того, как я открою глаза и начну повторять "прости меня",
до того, как во мне прорежется жизнь и разделится на полосы -

купи мне самую прекрасную девочку, самую красивую куклу,
самую сказочную принцессу. и поставь мне ее в пример.
папочка, до того, как проснется во мне любовь к сукам,
желание быть сукой, до того, как я перерасту метр -

учи меня так же спокойно ронять воду из глаз,
учи меня так же ровно держать спину и монотонно молчать,
учи меня делать вид, что слышу, и кивать через раз,
и обязательно научи меня ничего-не-давая-давать

до того, как мои волосы выпрямятся и устремятся вплавь,
до того, как я нахуй обрежу их, учи меня аккуратно писать,
играть на фортепьяно и петь. ты, конечно же, прав,
как она я никогда не смогу… до того, как я начну танцевать -

папочка, научи меня падать, как она - исключительно насмерть.
до того, как я смогу сделать свой первый неустойчивый шаг,
до того, как я стану отдавать приказы о казнях,
до того, как я ступлю на блестящий стеклянный шар -

научи меня ее бездушной улыбке и девственному румянцу щек,
я очень хочу быть как она, папочка, очень хочу, понимаешь?
и тебе обязательно будет нравиться, папочка. но когда всё
или хоть что-нибудь из ничего во мне ты не узнаешь -

выставляй меня на продажу, папочка, обязательно на продажу,
если кто-нибудь купит… а лучше подбрось соседям под двери,
их маленький сын оторвет мне руки, папочка, сразу же,
в первый же день - как кукле. ну и поделом мне, по вере.

Звучит диковато, но вот они мы: пилигримы, отморозки нашего времени, - пытаемся установить свою собственную альтернативную реальность. Построить мир из камней и хаоса.
Что из него получится - я не знаю.
Даже после всей этой беготни, мы в итоге закончили здесь: в глубине ничто и в глубине ночи.
И может быть, цель не в знании.
Здесь, где мы стоим в этот миг, посреди развалин во тьме, то, что мы строим - может стать чем угодно.

вырывайте могилы. ведь вы такие милые.
в псевдо-документальных фильмах.
самокопание. лопаты, ржавея, ломаются.
вгрызаясь в это ахуевание.

а я этой ночью стану волен. развращать бессонницу.
в какой-то новой позе. зародыша.
задушенного зубной болью. или зубными нитями.
как удобней. принимая форму порно.
своею идеальной безысходностью вцепившуюся в горло.

хреново родиться хомяком — не поболтаешь и не покуришь.
Что меня раздражает, так это когда люди смотрят мои интервью по телевизору и говорят: «Черт, да он удолбан». Хочу заметить: я никогда не работал удолбаным, не дал ни одного интервью в удолбаном состоянии, никогда не появлялся удолбаным перед публикой и сейчас я тоже не удолбан.

Ненавижу прессу. Все, чем они занимаются, — это оттачивают свой цинизм и сарказм. Это что, бля, теперь такой вид искусства?

Я помню, как на какой-то пресс-конференции встает один такой полупидор и говорит: «Вот вы, Вуди, играли серийного убийцу, порнографа, а сейчас вот играете адвоката. Я смотрю, вы упорно беретесь только за темных героев, но постепенно снижаете планку». А я сижу и думаю: «Знал бы ты, чувачок, что адвоката сыграть сложнее всех. Вот где тьма-то».

Адвокаты — вот лучшие актеры. И лучшие драмы разворачиваются не в театре, а в здании
суда. Ведь разница между исполнением монолога перед зрителями и исполнением монолога перед присяжными настолько мала, что почти незаметна. Причем хорошие адвокаты играют намного лучше, чем хорошие актеры. Но я не расстраиваюсь. Все-таки лучше быть плохим актером, чем хорошим адвокатом.

Мне наплевать, как я играю. Мне просто нравится играть.

Я не Микки Рурк. Никто и не заметил, что я ушел из кино, а потом вернулся. Помню только, что пару раз меня кто-то спросил: «А вы вообще кто?»

Я довольно посредственный работник, но зато я золотой чемпион по отдыху. Я могу переотдыхать кого угодно. Я, блин, в этом деле король.

Люблю, когда мне говорят: «А эту сцену будем снимать на Багамах. Собирайся».

У меня очень здоровые отношения с фанатами. По крайней мере, я с ними не сплю. Но поскольку я никогда не делал на этот счет публичных заявлений, то какие-то бабы все равно продолжают слать мне свое белье. Белье, кстати, разное: бывает хорошее, бывает — не очень.

Ненавижу обувь. Как-то раз я был на вечеринке в особняке Кортни Кокс (американская актриса, известная по сериалу «Друзья». — Esquire). Естественно, я был босым. И хотя это было чертово Малибу, я замерз как проклятый. Стою, мерзну, и тут подходит Дженнифер Анистон и, типа, говорит: «Блин, да ты же замерзаешь, Вуди!» А я говорю: «Ну, типа того». В общем, она сняла свои ботинки и отдала мне свои носки — чтобы я не мерз. Наверное, не очень-то круто взять и выклянчить носки у красивой женщины. Но я не раскаиваюсь. Уж очень она это по-матерински обставила.

Когда боги решили спустить на землю копию своего божественного великолепия, они назвали ее Сальма Хайек.

У меня прекрасная жизнь: меня окружают потрясающие женщины и мне не насрать на то, что происходит в мире.

Глупо думать, что в раю я буду жить лучше, чем сейчас.

Когда я был в седьмом классе, я сделал доклад об окружающей среде и вымирающих видах. Полагалось, чтобы доклад был длиной в пару страниц, но я сделал около пятидесяти. Но ничего особенного не произошло. Просто кто-то сказал: «Черт, Вуди…»

Сострадание — это желание разделить боль, а не хрен собачий.

Я заметил, что как только я начинаю выступать в защиту чего-либо и раскрываю свой рот, то тут же лишаюсь части своих поклонников.

Мне кажется, что дети должны как можно раньше узнать, что такое несправедливость. Потому что с этим знанием легче существовать во взрослом мире. В моем случае это произошло достаточно поздно, о чем я до сих пор здорово жалею. Это было в шестом классе. Один парень приставал к девчонке, и я сказал ему, чтобы он отвалил. Он послал меня. Мы страшно подрались, а потом нас обоих вызвали в кабинет директора. Этот хряк устроил нам обоим настоящий ад, и мне досталось точно так же, как и тому парню. Это было ужасно несправедливо, потому что я просто защищал девчонку. Так вот: если бы я узнал о несправедливости раньше, я бы просто навалял тому парню и удрал бы домой.

Я всегда рассматривал насилие как недорогой и проверенный афродизиак.

Когда мне было что-то около двадцати, и я впервые поднялся к Мачу-Пикчу (заброшенный город инков в горах Перу. — Esquire), один чувак — местный духовный лидер — сказал мне: «Когда ты занимаешься любовью, ты должен творить любовь». И это лучший совет, который я слышал на сегодняшний день.

Когда-то я хотел быть богатым и знаменитым просто ради того, чтобы в ресторане мне давали лучший столик и все такое. Но вообще-то быть богатым и знаменитым нужно, конечно же, не для этого.

Мне нравятся люди, которые мыслят иначе. И поэтому мне нравится слоган компании Apple — «Мысли иначе». Но только ни хрена они не мыслят иначе.

Если у тебя есть возможность сделать что-либо смешнее, сделай это смешнее.

«Ты лучший, Вуди», «Чувак, ты их всех уделал», «Держись, мужик» и всякую подобную херь я слышу каждый день. Это нормально, ништяк. Главное — не начать в это верить.

Ненавижу славу. Сучка страдает раздвоением личности.

Всегда подозревай тех, кто при разговоре прячет глаза. Ублюдок либо трахнул твою
сестру, либо ворует у тебя с крыльца газеты.

Нравится мне вот эта линкольновская фраза: «Я побеждаю своих врагов, превращая их в своих друзей». Когда я вспоминаю ее, я даже о ФБР начинаю думать с симпатией.

Я все еще готов сесть в тюрьму.

Марихуана — это преступление, но преступление без жертвы. Каждый волен распоряжаться своим телом и здоровьем так, как ему хочется. Это и есть свобода. И если у меня есть мечта размозжить себе голову кувалдой, то никто не вправе эту мечту у меня отнимать.

Моя главная надежда относительно себя самого заключается лишь в том, что я просто надеюсь не просрать достигнутое.

Занятия спортом никогда не бывают лишними. Но понять это лучше сейчас, а не в тот момент, когда за вашим толстым, тяжело дышащим телом будут гнаться полдюжины зомби.

Ненавижу рано вставать.

Приятно думать, что даже если Господь ленится, он все равно с тобой.

Я всегда опасался сделать великий фильм, потому что потом будет очень сложно повторить успех.

Вообще-то «Прирожденные убийцы» — это недопонятая романтическая комедия.

Даже те великие события, которые еще не случились, когда-нибудь станут простым вчерашним днем.

Это еще что! В Литве, говорят, люди вообще в ящиках живут.

Попытайтесь полюбить салаты.