ashtray heart

Летом мы много ходили - и я в это влюбилась. Вставали рано, принимали душ, одевали трэш и шли. Шли, шли, шли. По улице, ступенькам, тоннелю, по алее, по парку, можно было идти через длинный подземный переход, снова по улице, сквозь парковку, потом бездумно зайти в любой магазин с одеждой.. Мы катались в метро на эсклатарах, мы бегали, шутили.. Но в те моменты нам нравилось именно ходить.

Сейчас, идя по тёмным холодным улицам, я думаю о том, что процесс очень важен. Пока я иду, всё остально уходит на второй план. Есть только дорога, я и музыка.

Этим летом мы будем ходить на три километра больше.

Днём пришло в голову, что, может, я не в его вкусе. Что ему вдруг нравятся такие тёлочки все на понтах и пафосе, в шёлковых струящихся платьях и на лабутенах. Или какие-нибудь эмо-пидовки со шрамами на венах. Что я - это всё просто так, по дружбе. Что никакие звонки ничего не оправдывают - он всего лишь хорошо воспитан. Что за руку чуть дольше держал - ну, совпало, подумаешь, лишняя секунда - и что?

Посмотреть на это всё со стороны. Обычность. Загонность. Не любовь.

1. Прогуляться по Бруклинскому мосту. Поднимаясь по проложенной между автомобильными полосами пешеходной дорожке, вы понемногу оказываетесь будто в заколдованном лесу из многих миль стальных канатов, вдруг выросшем на высоте 20-этажного дома. С верхней точки моста видно не только сразу три городских ансамбля — Нижнего Манхэттена, Мидтауна и Бруклина, — но и Губернаторский остров, статую Свободы и часть Нью-Йоркской бухты. Ощущение такое, будто вам вдруг позволили пролететь над городом и морем на старинном самолетике с открытой кабиной, а вот этого вам в Нью-Йорке точно не позволят.

2. Не тратить целый день на музеи — а, скажем, с Метрополитен меньшим никак не отделаться — и пойти в Собрание Фрика, очень хороший и вполне соразмерный человеку музей, оставленный городу в наследство очень плохим, судя по всему, человеком — сталелитейным королем Генри Клеем Фриком. В 12 залах тут собрано столько великой живописи, что хватило бы на иной большой музей: целый зал развеселых панно Фрагонара, первосортные работы ван Эйка и Мемлинга, шедевры Эль Греко и Беллини и еще пруд пруди всего хорошего.

3. Забраться на небоскреб. Все-таки небоскребы — символ Нью-Йорка; не поднявшись на один из них, вы как будто никуда и не ездили. Основных вариантов два — Эмпайр-стейт-билдинг (на него еще лазил Кинг-Конг) и недавно вновь открытый для посещения Рокфеллер-центр. Как ни странно, стоит выбрать второй — по той простой причине, что с него виден Эмпайр-стейт-билдинг, самый красивый и известный небоскреб города.

4. Побродить по Центральному парку. Это огромное зеленое пространство принято называть легкими Манхэттена, но на самом деле парк посреди острова — его сердце. Иногда даже кажется, что весь великий город лишь декорации, выстроенные для того, чтобы гуляющим по парку было на что любоваться на заднем плане. Ближний и средний план тоже не подкачали — живописные озера, бурные потоки, довольно скалистые горы и непролазные чащобы.

5. Доехать до бруклинского района Брайтон-Бич, а по сути — совершить путешествие на много тысяч километров к востоку и на несколько десятилетий назад. Брайтон-Бич еще называют Маленькой Одессой, но скорее это большой Бердичев 50-х, только каких-то других 50-х — сытых, спокойных и довольных собой. Тут говорят-таки на уже нигде больше не встречающемся диалекте русского языка и живут по своим особым правилам. Купить в какой-нибудь кулинарии «Кишинев» бутылку русского пива и посидеть на широченном пляже, глядя на закат над Атлантикой.

6. Наведаться в Ист-Виллидж. Социальная география Манхэттена определяется вечным наступлением гонящегося за приятной обстановкой и низкими ценами среднего класса на веселые и пока еще бедные богемные и этнические кварталы. С тех пор как пали Сохо и Вест-Виллидж, линия фронта проходит по Ист-Виллиджу. Пройтись по дешевым японским ресторанам Сент-Маркс-плейс и магазинам веселой чепухи на Томкинс-сквер, пока их еще не сменили дизайнерские рестораны и дорогие бутики.

7. Сесть на бесплатный паром на Статен-Айленд, отходящий каждые полчаса от причала в Батарейном парке, и посмотреть на Нью-Йорк так, как смотрели на него десятки поколений переселенцев, туристов и моряков: со стороны гавани. Панорама с тех пор сильно переменилась, но общее впечатление это ничуть не портит, скорее даже наоборот.

8. Зайти в Strand на пересечении Двенадцатой улицы и Бродвея — самый большой в мире букинистический магазин. Объявленные на фасаде 18 миль книжных полок на деле оборачиваются бесконечным лабиринтом уходящих куда-то под сумрачный потолок стеллажей. Найти тут можно все что угодно, но процесс даже интереснее результата.

9. Отправиться на прогулку по Бродвею. Если вам нужно за один раз осмотреть весь Манхэттен, 15-мильный Бродвей, наискосок идущий от площади Боулинг-Грин до северной оконечности острова на границе с Бронксом, — лучший маршрут. По пути вы пройдете через все основные районы и главные площади города, осмотрите добрую половину его достопримечательностей и познакомитесь со всеми социальными типами населения. Главное — вовремя остановиться, ведь проложенный вдоль древней индейской тропы Бродвей официально идет аж до самой столицы штата Нью-Йорк — Олбани, а это больше ста миль.

10. Сходить на площадку бывшего Всемирного торгового центра. Как ни грустно, после 11 сентября 2001 года это входит в обязательную программу посещения Нью-Йорка. Сейчас это аккуратная и, судя по внешним признакам, законсервированная стройплощадка, и от несоответствия этой аккуратности огненному хаосу общеизвестных хроникальных кинокадров комок подкатывает к горлу. Впрочем, есть подозрение, что комок все равно останется, какую бы удивительную махину ни выстроили на этом месте через пару-тройку лет.

In New York,
Concrete jungle where dreams are made of,
Theres nothing you can’t do,
Now you’re in New York,
These streets will make you feel brand new,
The lights will inspire you,
Lets here it for New York, New York, New York!

Jay-Z (с)

— Пап, а бабочки похожи на листики или листики на бабочек?
Маленькая теплая ручонка плотным колечком обхватывает мужской палец… Легкие волосы цвета черного шелка и шоколадные глаза… Она – точная его копия, про таких говорят - «папина дочка».
- Ну листики яркие ведь только осенью, а бабочки всегда цветные…
- Пап, а зеленые как листики бабочки есть?
- Есть наверное где-то…
Минута тишины. Разглядывает букет из кленовых листьев…. Потом сосредоточенно смотрит на небо и говорит:
- Пап, а я до неба вырасту?
- Ну конечно вырастешь…
- А скоро?
- Если кашу будешь кушать утром, то скоро…
- Не люблю я кашу…
Смешно хмурит носик.
По ночам она прижимает к себе маленького зайку и зовет его Ксюшей. Никому не понятно почему зайца, на этикетке у которого написано «Заяц Вася», зовут Ксюшей… а ей понятно - потому что это ее дочка. И зовут ее самым на красивым на свете именем - как ту куклу на витрине «Гудвина»- кукла Ксюша… Скоро папе дадут денежку и у нее будет настоящая Ксюша, в платье… А пока заяц заполняет столь важный в жизни пробел.
Клетчатое пальтишко и смешные, ботиночки, которые точно бы пришлись в пору Дюймовочке… Пухлые губки и серьезный не по-детски взгляд…
- Пап!Смотри, пап! Ну паааап! Ты все пропустишь!
- Что там?
- Там … - задыхается от восторга - воробей по лужам!!!! Пап, он живой! Он прыгает!
Он улыбается, но смехом себя не выдает.
- Ну конечно, он ищет червячков своим деткам
- Пап, а почему ты меня червячками не кормишь? - абсолютно серьезно.
- Потому что ты любишь конфеты, солнышко - на его щеках предательски играют ямочки.
- Нууу..конфеты… А воробьенышки конфеты любят?
- Кто?
- Ну воробьенышки…? Ну детки воробьев?
Не выдержал. Зазвенел смехом.
- Любят, наверное…
Пытается угнаться за воробьем…..Прыгает через лужи… Раз-два… Прыг-скок…
- Пап, ну чего он убегает?
Пять лет этому счастью. По ночам пьет теплое молоко и обязательно чтоб с сахаром. И сказка у нее любимая про Золушку… А принца она не хочет. Соседский Лешка ее не устраивает - он в носу ковыряется… Павлик плакса… Так что пока мы без принца.
- Осторожно!
Падает в лужу. Не плачет, держится. Хмурится только.
- Больно?
- Не, пап, просто глупый он…я б его угостила конфетой… А он убегать…Вот у нас в садике…
В садике она королевна. Звезда. Мальчишек, правда, бьет… Но читает лучше всех! И на Новом Году Снегурочкой была именно она! А ведь там еще Катька есть и Юлька… Но выбрали ведь именно ее!!! А это значит что она самая-самая…
- Ты не замерзла?
Шмыгает носом.
- Неа…Только ты маме не говори что я упала, ладно? А то ругать станет…
Это притом что все коленки мокрые, щечки в грязи и на ладошке одной ссадина…
- Конечно не скажу - улыбается, - пойдем домой, там мама пироги печет?
- А с вареньем?
- С вареньем…
Встала. Отряхнулась. Как истинная женщина придирчиво осмотрела свой внешний вид. Подождала пока папа вытрет руку. И тут же поскакала по лужам…
- Пап, а давай кто быстрее домой, тот смотрит мультики?..

Вспомнила своего папу. Люблю его, пускай он и далеко.

Мое обреченное одиночество смотрит в глаза,
Заходит за спину и смеется…
С неба опять весна льется, лишившая меня сна.
Зеленый чай и подобие сигареты.
И вот я уже согрета, но все же еще холодна.
Эмоции шепчут на ухо тайны.
А мы с тобой стали случайны:
пахнем малиной и капелькой меда.
И ты говоришь, говоришь, говоришь….
В глазах чертики танцуют румбу,
Мечутся, ищут и не находят
Главного лота нашего аукциона…
Сердце на блюде решили подать?
Замолчи, и накинь, наконец, на мою душу смирительную рубашку,
Запри в ящик моих таракашек из каштановой головы.
Только держи меня. Крепко. Держи…

Ника. Мой поэт идеален. Спасибо, что ты есть.

"У нас с ним просто по умолчанию ничего быть не может. Но за те пять секунд, что он сжимал мою руку, я, кажется, сошла с ума. "
[только познакомились]

Он любила вырезки из лондонских газет. И наивный детский смех… Она морщилась, когда на лицо падали снежинки. И надменно закатывала глаза, когда ей что-то не нравилось… Она слушала "The Beatles" на старом проигрывателе. И целыми вечерами смотрела на звёзды вместе с маленьким принцем… Она верила в Санта-Клауса… Она была живая… По-настоящему… Пока не выросла…

Посоветуй мне продать мозг – [я не восполню потерю].
Я бы хотела, как ты, по лужам босиком, но я не умею.
У меня нет клавишных, есть клавиатура. Этого мало?
Я честно не знаю, с какой я там луны упала.
Я хотела бы быть такой же развязной/уверенной,
Обладать обаянием и влюбчивостью немереной.
Вместо трёх часов чтения – четыре наводить лоск.
Всё слишком просто, посоветуй мне продать мозг.

Тонкие пальцы. Дым сигареты. Вязкость тягучих слов.
Струны гитарные. Кофе. Коньяк. И амнезия снов.
Тонкие пальцы, взгляд незнакомый. Помнишь меня или нет?
Что изменилось? Может быть вечность в дыме твоих сигарет?
Знаешь, ты близко, но слишком далёкий. Страшно признаться: «Не мой».
Я уже взрослая, я не заплачу, вытянув нервы струной…
Можно напиться и разрыдаться, и доставать подруг,
Я уже взрослая. Только сдержаться, чувствуя замкнутый круг.
Нитью вопросы, нитью обиды. Только молчу и смотрю:
Тонкие пальцы, дым сигареты – кажется, дежа вю…