Хей, котаны \о/
Как блоггер я совсем неопытен. А так же, как репостер, художник, сочинитель и т.д и т.п. Даже тролль из меня никакой.
Не думаю, что стану слишком уж активным вьюивцем.
Хорошего о себе могу сказать, разве что, я любезен и не особо настырен.
Но посмотрим, дорогие. Всегда вам рад.
Я умру от простуды.
Наш лазарет перебазируют куда-то на юг. И фронт катиться вперед, как раз начинается апрель.
И рассыплется пустота между свежего шрифта военных вестей. Как сахар, упакованный на праздники руками киевских гимназисток. В флягах будет чернеть домашнее вино, и только сестра из темного мрака посмотрите холодное в окно, найдя под подушкой остатки морфия.
И, обернувшись ей вслед, я скажу: "Знаешь, сестрица, все равно никому кроме нас не болит от наших с тобою вредных привычек. Ибо все, сестричка, что между нами, И чего между нами, сестричка, нету, нет имен и нет названий, вообще ничего нет. Просто сбиваясь в этом дыму, сердце, с которым я живу годами, не остановилось только потому, что по нему били все время кулаками ".
И как-то, летом, вгоняя в стресс души, испорченные марафетом, в палату войдет красный крест во главе с моим президентом.
И врач, спрятав бумаги в стол, о чем-то заговорит некстати. И рядом лежать окопная пыль на сером президентском френче. Когда, исходя, будто из сна, и глядя в небо - теплый и зеленое. Прежде чем снова уйти на свою войну, он вернется вдруг ко мне. И забыв вдруг, что пора идти - "Неужели тот самый?" - Спросит в конвое. И врач растеряется, а сестра утвердительно кивнет головой.
Рождение – форма зла
Выставленный на обозрение, С руками, пустыми, как Пространство напротив.
Ползком мы передвигаемся В сторону конечной станции,
Кому же мы должны Выплатить этот долг,
Настоящие силы осмеливаются появиться Только когда мы отворачиваемся.
Правда открывается… -
Открой же и себя!
Лицо посвященное… - два лицемера,
Мы знаем маски, Их искусственные улыбки.
" Черные глаза разума должны разбить обман! "
Искаженные картины абсолютно ясны для нас;
Фантасмагория… - такое полезное оружие,
Бесполезное против нас:
Врагов Что обладают знанием правды;
От правды мне плохо,
Что за злосчастная игра.
Скованные плотью и костьми,
Приговоренные к прозябанию,
Приговоренные к одиночеству.
Беспомощно мы спасаемся,
Мы цепляемся… -
Выброшенные на берег возлюбленной позорной стороны.
Наша беда в достоинствах,
В испытаниях и напастях.
Предпочитая нашу боль Мы останемся и умрем…
Знаешь ли ты мое имя?
Градусник
Красное вещество
Моя температура поднимается
Если в сердце - метаморфозы, значит, там не хватает тебя.
Как бы то ни было, жизнь прогорает, становится пеплом, становится песком. Если так, то это первый и последний раз, когда мы встретились.
Просто позови меня по имени. Сделай меня непрозрачным.
Недоеденная луна злобно смотрит на меня холодным взглядом.
Есть много вещей, что мне хотелось бы сделать для тебя, но я не могу этого. Если это сон – не просыпайся, ладно? Преодолей много миллиардов ночей.
Окруженная млечным путем, преисподняя, в которой произойдет что-то.
Насколько бы ни было темна, слышишь, я тебя сразу найду.
Те цветы, что я несу в своей душе, увяли, окрасившись в несвойственные им раньше цвета. Болезненно, радостно, - хоть они и цветут так, но я не могу подарить тебе ни один.
Даже если это сон, не исчезай, хорошо? Сколько прошло уже миллиардов ночей? Утонувшая в млечном пути, сбившаяся с пути преисподняя. Ветер, который дует с луны, когда-нибудь высушит все моря, а нас выбросит на берег, как мертвых медуз.
И тогда, слышишь, можно будет вечно идти, куда только захочется.
Забываются линии, запахи, краски и звуки, слабнет зрение, гаснет слух и проходит незамысловатая радость.
К душе своей протяшиваешь руки, тянешься лицом, но она улетает высоко и стает недосягаемой. Остается только вокзал на последнем перроне. Серая пена разлуки клубится пухнет и - вот.
Уже она разъедает мои беззащитные ладони и отвратительным сладким теплом наползает на рот,
Осталась любовь, но лучше бы ее не было.
В провинциальной постели мы плакали, пока усталпока не устали. И брезгливо румяная сирень заглядывал в окна.
Поезд ровно шел и влюбленные вяло смотрели, как под телом твоим задыхалась грязная полка. Затихала, стихала банальная вокзальная весна.
Мы умрем не в Париже, теперь я наверняка это знаю, в провинциальной постели, потом кишит и слезами. И твоего коньяка никто не подаст тебя, я знаю.
Ничьим поцелуем не будем рады мы. Под мостом Мирабо не разойдутся круги тьмы.
Слишком горько мы плакали и оскорбляли природу, слишком сильно любили любовников стыдясь этого. Слишком стихи писали поэтов поправ отроду.
Нам они не позволят умереть в Париже и воду под мостом Мирабо окольцуют конвоем густым.
Окрашенный волной невыносимой жары, спускающейся все ниже,
Окруженный плотной тьмой, вечнозеленый сад.
И только светильники, распространяющие электрический свет, слегка покачиваются.
Придет утро, легко развевая наши мимолетные мечты.
Письмо без адреса, кем оно будет прочитано?
Одиночество, что не покинет нас, даже если исчезнет навсегда.
Вещи, которые я хотел бы крепко сжать запятнанными в грязи руками
Объятие – столь ласковая и нежная боль…
Левый и Правый, разумеется. Венец всего, созданного мной. Люблю их до одурения. Но они не последние и не главные. Просто проходили мимо и попались мне на глаза. За ними последуют еще персонификашки, но мне совсем тякжко усадить себя, чтобы их нарисовать.
Совиный лентяй
, __,
(^, ^)
/) __)
" "
Загалом-то близькі за духом люди визначаються приблизно так,
в їх присутність. Мені не треба сміятися, розважати їх,
ми можемо мовчати всю дорогу і це не буде ніяково. Чужа воля,
отвороти від усього меркантильного. Я починаю збирати це в собі,
мало кому розповідати про настрої…Вінні, Вінні, всюди свині…
Вінні-пух йде до сови, вона дасть йому ради безоплатно, тобто задарма,
парам-пам-пам-парам-пам-парам.
Всі з щоденниками, шукаємо як і шукали. Тут поет мучився не до написання вірша, а під час.
Так може бути зачтем йому? Це юність без позбавлень, це душа без руху,
це білий аркуш очікування. За плечима досвід гір, про який розповісти нікому.
Горб - це не який-небудь рюкзак, горб не можна зняти або відв'язати.
Кінчиками пальців відчувався пил. Люди стояли як стовпи, погнали з кухні.
Я могла би говорити доступніше, але не нагодувала всіх людей світу хлібом.
А радіо передавало один-одному привіти…
Я до тебе не приїду.
О панно Інно, панно Інно!
Я сам. Вікно. Сніги…
Милий мій демоне, що сидить перед камерою веб - марно я до вас звикаю, ви - кремень, я - камінь.
Милий мій демон - античний бог, що спить перед камерою..Цей твій сон не скінчиться ніколи
Ти будеш одна
Твій портрет завбільшки з долоню
Розтане між хмар
Між дивних людей
много абстрактного и ничего конкретного
в усталой голове
невозможно всегда гореть.
Самые популярные посты
