Наизнанку.

а у тебя там любовь, где-то новая.
а у меня еще старая не зажила.
и даже, знаешь, не помогает скорая.
и знаешь, ей я тоже не нужна.

знаете, боль со временем притупляется,
и вспоминаешь уже с улыбкой на лице.
никто из прохожих так и не догадается,
что было между нами в прошлом декабре.

возможно, непонятны эти строки.
вы примеряете их каждый на себя,
но если вы сейчас не одиноки,
то вы поймёте, что́ с ним чувствовала я.

теперь при встрече даже не здороваюсь,
но сердце изнутри ломает рёбра.
моя любовь к тебе во мне засела,
как яд самой опасной в мире кобры.

приезжай ко мне поскорее. я других обожать не смею.
я тихонечко так взрослею,
поэтапно, как строят дом.

вот фундамент, вот стены, крыша. занавесочки надо вышить,
чтоб уютнее, сердцу ближе…
небеса посылают гром.

приезжай ко мне через отпуск. самый старший, любимый отпрыск.
ты в семье… и чтоб выиграть «допуск»
соответствовать мне пора.

вот поэтому нервы, силы. я же счастья себе просила.
ошалевшая голосила
в летнем скверике детвора.

приезжай ко мне этим летом. непременно с одним билетом,
чтобы в городе, днём согретом
мы гуляли неделю-год.

приезжай, чтобы всё воскресло -чтоб не только стихи, а песни.
чтоб я знала: отныне вместе.
без тебя не хватает нот…

ты совсем недалеко,
запредельно близко,
иногда без тебя нелегко,
но с тобой еще раз? очень низко.

целовать тебя было как-то противно.
в мыслях: "уходи быстрее, ну же".
оно само, как-то интуитивно.
и да, ты, наверное, мне больше не нужен.

он позвонит, когда ты придешь в себя,
сможешь о нем говорить уже по-другому,
не задыхаясь и, в общем-то, не любя.
скажет, что надо встретится по былому:

просто пройтись вдоль улиц, по мостовым,
за руки крепко перебегать дорогу.
поговорить, кто станет кем и каким,
и забежать по быстрому выпить в «Гоголь».

он повторит, что краше не существует.
ты прочитаешь ему свой последний стих.
он позвонит, когда ты о нем забудешь.
он позвонит, когда ты его простишь.

запрети мне, господи, помнить линию его плеч,
помнить разность его гримас и кривых ухмылок.
запрети мне помнить гортанную его речь.
и каков он бывал беспощаден, красив и пылок.

отведи же, господи, от его ненасытных ласк.
от его острых скул и рук, пахнущих чистым, свежим.
дай мне, господи, безразличнейшую из маск.
дай мне, господи, время, чтоб вышла нежность.

запрети мне, господи, помнить, как облака
словно клёцки, плыли низко над головою.
как рвала я письма его в клока,
как мольба просилась собачьим воем.

не позволь ему больше меня собрав
всю в ладони видеть насквозь, нагую.
сделай так, чтобы он отпустил рукав,
когда сердце безжалостно атакует.

запрети мне, господи, помнить курчавый волос,
помнить смех его и какой он любил табак.
запрети мне мысленно слышать надменный голос
и идти на него послушною, как раба.

запрети мне, господи, помнить его лицо,
помнить как обдувало нас с ним морским муссоном.
и какой медный вкус оставался, словно бы вдруг лизнул кольцо
когда он подползал целовать меня тёплый, сонный.

запрети мне, боже, не только помнить, но даже знать,
что он где-то есть, что он спит в изголовьи чьём-то.
что он любит по-прежнему чай без сахара, вермут и танцевать,
и ему безразлично, что я отпустила чёлку.

пощади же, господи, эта дурь
так ломает, крутит, что проще слететь с катушек,
чем выйти в дамки.
дай ответ мне, боже, сколько в небе застывших крошек
и давно ли, господи, у тебя столь карающие повадки.

запрети мне, господи, солнце его ресниц
вспоминать.как волнами лизало ступни.
как бежало токами меж ключиц
то, что пагубно и преступно.

но я помню окно автобуса, ливень, пятница.
ты гуляешь с крестницей, а автобус пятится.
на углу бистро, она плачет, они прощаются.
а я слышу шёпот: "глупая, глупая,
если уж от таких уходят, то больше не возвращаются".

Разреши мне тебя любить,
мой маленький мальчик милый.
Если хочешь меня убить,
то рассчитывай свои силы.

Разреши мне тебе писать,
утопая в своей печали.
Меня будет одно спасать:
если ты будешь отвечать мне.

Разреши мне тобой болеть
и не пить никаких таблеток.
Меня есть кому пожалеть,
только я не нуждаюсь в этом.

А теперь я хочу спросить:
Разрешать это будет сложно?
Можно буду тебя любить?
Умоляю, скажи что можно.

быть друг другу на свете всем, а потом - просто делать вид.
я опять избегаю тем, от которых внутри болит.
и опять ухожу от фраз, и от снов на твоём плече.
я могла бы придумать нас,
но зачем?

затирать, уходить в февраль, и бродить в полутьме одной.
мне, конечно, бесспорно жаль - породниться душой с зимой.
нас связавшая рвётся нить. я ладонью тушу свечу.
я могла бы тебя простить,
но не хочу.

и ходить с глубокой дырой в грудине, пока март не затянет её теплом.
рассыпается в памяти твоё имя, растворяется призрачным полусном,
непрочитанной сотней фраз на растаявшем снегу.
я могла бы забыть про нас,
но не могу.

ты увидишь знакомый почерк на ладонях чужих страниц.
март расставит сто тысяч точек и позволит не вспомнить лиц.
удаляя ненужные главы и безличные "почему",
нас придумать с тобой могла бы,
но ни к чему.

сломалась.
ну как там твои дела?
наверное, не скучаешь.
хотя тоже не видишь мои глаза,
а зря, в них много узнаешь.

на стрелках уже почти 3 часа,
а я ещё не засыпаю.
почему ты умеешь не думать, а я - сумасшедшая, всё вспоминаю?
к твоим я хочу прикоснуться плечам
в безудержный этот холод.
но я больше не повод "не спать по ночам",
я больше вообще
не повод.

заплети все ответы/вопросы,
в длинную тонкую нить.
а я знаешь, уже устала,
бесконечно тобой дорожить.

не звони по ночам/под утро.
когда в пьяном угаре задушен.
не звони, даже если плохо.
мне это больше не нужно.

отпускаю тебя всем сердцем,
это наверное, к снегу/дождю.
только если захочешь вернуться,
будь уверен: по-прежнему жду.

Уходя - уходи. Сильным девочкам нет цены.
Ведь идти до конца никакая им блажь не мешает.
Ты запомни, что если кому-то мы и нужны -
не дают нам уйти.
А сбежим - то всегда возвращают.

расскажи — каково быть брошенной,
самым лучшим, любимым преданной?
засыпать, вспоминая прошлое,
в своем сердце хранить Вселенную?

расскажи — каково быть девочкой,
с чутким сердцем, с душой отважною,
утонувшей в любви доверчиво
и сгоревшею в ней же заживо?

расскажи — каково быть раненой
всего словом, всего мгновением?
ненавидеть его так пламенно,
но в глазах находить спасение?

и мечтать, засыпая вечером,
чтобы сердце больное зажило.

расскажи — каково быть девочкой,
в своих чувствах сгоревшей заживо?

А скучать, наверно, тяжело.
Колебаться в мире многоточий.
Знать, что было…Было и прошло…
Так и не сумев поставить точку.
И куда исчезло все тепло?
Потерялось в прошлого осколках?
Мою память снегом замело.
Или нет, я вру себе, а толку?
Эти диалоги с тишиной,
Губы в кровь и влажные ресницы…
Со своими мыслями одной
Оставаться жутко.Все, граница!
А скучать, конечно, тяжело.
Знать, что все уже не повторится.
Знать, что было…Было и прошло.
И надеяться, что это только снится.

он должен как минимум знать, что всегда может мне позвонить.
я сорвусь от чего угодно,
чтобы быть на секунду близкой.

он должен как минимум знать, что мой номер остался прежним.
что любое его волнение я всегда захочу утешить.
что хотя на свете много прекрасных девушек,
я одна прощу, каким бы он не был грешным.

он должен хотя бы знать, что всегда не поздно набрать мне.
если вдруг не выходит уснуть, если что-то пошло не по плану,
если просто вдруг безысходно некому, а сказать обязательно надо,
если кто-то случайно неосторожным словом его поранил,
я всегда буду ждать звонка, я всегда буду где-то рядом.