без вызова жизнь охуительно скучна

Ну вот, теперь и вы узнаете все подробности ношения штанов ниже жопы.
Я довольно давно знал, что мода носить штаны так низко пошла из американских тюрем, где запрещают заключенным носить ремень. Но зачем их опускать ? и от чего зависит уровень ? Оказалось, то, насколько низко сидят штаны, определяется тем, насколько тот или иной заключенный хочет и готов вступить с другим заключенным в, мягко говоря, близкую связь. Поскольку об этом при надзирателях в общественных местах вне камеры говорить нельзя, они и придумали вот такой метод подавать друг-другу сигналы. Чем штаны ниже, тем он больше готов и хочет. Потом эта мода перешла в нормальную жизнь. Так что если есть и тут поклонники такой моды, будте осторожны.

Я могу на стены лезть, меня может ломать всю изнутри, может не быть желания вставать по утрам, НО. У меня нет никакого права винить в этом Его. У меня нет права раскрывать все это перед Ним, потому что человек не должет чувствовать себя неловко/испытывать жалость, снисхождение, еще что-то из-за моих чувств. Они мои и это мое дело.

Мы оба любили, как дети,
Дразня, испытуя, играя,
Но кто-то недобрые сети
Расставил, улыбку тая, —
И вот мы у пристани оба,
Не ведав желанного рая,
Но знай, что без слов и до гроба
Я сердцем пребуду — твоя.

Ты всё мне поведал — так рано!
Я всё разгадала — так поздно!
В сердцах наших вечная рана,
В глазах молчаливый вопрос,
Земная пустыня бескрайна,
Высокое небо беззвёздно,
Подслушана нежная тайна,
И властен навеки мороз.

Я буду беседовать с тенью!
Мой милый, забыть нету мочи!
Твой образ недвижен под сенью
Моих опустившихся век…
Темнеет… Захлопнули ставни,
На всём приближение ночи…
Люблю тебя, призрачно-давний,
Тебя одного — и навек!

М. Цветаева

Bсе равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова,
Все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,
Но как странно опять совершать повторенье прощанья.
Добрый вечер. Kак странно вторгаться в молчанье.

Bсе равно ты не слышишь, как опять здесь весна нарастает,
Как чугунная птица с тех же самых деревьев слетает,
Как свистят фонари, где в ночи ты одна проходила,
Распускается день - там, где ты в одиночку любила.

Я опять прохожу в том же светлом раю, где ты долго болела,
Где в шестом этаже в этой бедной любви одиноко смелела,
Там где вновь на мосту собираются красной гурьбою
Те трамваи, что всю твою жизнь торопливо неслись за тобою.

Боже мой! Bсе равно, все равно за тобой не угнаться,
Все равно никогда, все равно никогда не подняться
Над отчизной своей, но дано увидать на прощанье,
Над отчизной своей ты летишь в самолете молчанья.

Добрый путь, добрый путь, возвращайся с деньгами и славой.
Добрый путь, добрый путь, о как ты далека, Боже правый!
О куда ты спешишь, по бескрайней земле пробегая,
Как здесь нету тебя! Tы как будто мертва, дорогая.

B этой новой стране непорочный асфальт под ногою,
Твои руки и грудь - ты становишься смело другою,
В этой новой стране, там где ты обнимаешь и дышишь,
Говоришь в микрофон, но на свете кого-то не слышишь.

Cохраняю твой лик, устремленный на миг в безнадежность, -
Безразличный тебе - за твою уходящую нежность,
За твою одинокость, за слепую твою однодумность,
За смятенье твое, за твою молчаливую юность.

Bсе, что ты обгоняешь, отстраняешь, приносишься мимо,
Все, что было и есть, все, что будет тобою гонимо, -
Ночью, днем ли, зимою ли, летом, весною
И в осенних полях, - это все остается со мною.

Принимаю твой дар, твой безвольный, бездумный подарок,
Грех отмытый, чтоб жизнь распахнулась, как тысяча арок,
А быть может, сигнал - дружелюбный - о прожитой жизни,
Чтоб не сбиться с пути на твоей невредимой отчизне.

До свиданья! Прощай! Tам не ты - это кто-то другая,
До свиданья, прощай, до свиданья, моя дорогая.
Oтлетай, отплывай самолетом молчанья - в пространстве мгновенья,
Кораблем забыванья - в широкое море забвенья.

"Бывает, встретишь настоящего красавца, а потом поговоришь с ним, и через 5 минут он скучный, как кирпич. А бывают другие. Знакомишься с ними и думаешь: «А ничего, нормальный». А потом узнаешь их поближе и понимаешь, что лицо им подходит, как будто на нем написана вся их сущность. И они вдруг начинают казаться такими красивыми".

И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, —
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.

— С. Есенин

Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь — Одна.

Мы негодуем, иль играем,
Иль лжем — но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна — любовь одна.

Однообразно и пустынно
Однообразием сильна
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.

Лишь в неизменном — бесконечность,
Лишь в постоянном глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И все ясней: любовь одна.

Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа — верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.

— Зинаида Гиппиус