Без звука.

люблю нипоццано кьянти. ругаюсь матом. курю иногда. ногти грызу стабильно. витаю… чёрт знает где… в общем, далековато - не доехать ни на трамвае, ни на автомобиле. кусаю губы - мне нравится привкус крови. кусаю плечи - мне нравится звук испуга. люблю немногих, почти никого, и кроме того у меня, пожалуй, всего лишь четыре друга. смеюсь над тупыми комедиями и вою, когда бабулька стоит у метро с вареньем. верю, что больше меня будет только двое, слепленные в одно, то есть - в местоименье "мы". такое коровье в своей фонетической сути, такое короткое - пара букв + затишье.  когда ты спишь, я часто тебя рисую и слышу музыку, слушая, как ты дышишь.

Мы неокончательны, нам ногами болтать, висеть, Словно Бог еще не придумал, куда девать нас. Все, что есть у нас - наша чертова адекватность И большой, торжественный выход в сеть.

между нами огромное расстояние
а я уже выучил расписание
поездов, в
твой город
надо только найти повод
что бы приехать, ты ждешь?
только
обещай что не уйдешь

герда молчит, не воет, не бьется в истерике не смолкая
герда приходит в бар и за стойкой высматривает спину кая
ничего не требуя
не умоляя
не прикасаясь к нему. совершенно не паникуя.
абсолютная аллилуя.

герда выглядит на семнадцать - это успех, в ее усталые двадцать три.
при ее-то образе жизни, при регулярном уровне алкголя в ее крови,
при количестве никотина внутри,
транквилизаторы,
операции,
гепарин.
снова бары, тотализаторы
и пари.

каю, кажется, двадцать пять, и он выглядит на удивление хорошо.
он говорит - криогенная медицина. хотя скорей всего - лоботомия.
электрошок.
одевается не по погоде: кеды, фиолетовый шарф и капюшон.
герда видит кая - и он ей чуть-чуть смешон,
этот шарф вязала ему она.
шарфик связан - и она ему не нужна.

заходя в свой любимый бар герда видит кая, но держится молодцом -
заказывает чай с лимоном, мятой и чабрецом.
выпивает, и по привычке пытается до бармена дотянуться,
чтобы виски со льдом,
в олдфэшн'е с толстым дном
ноги ватные и не слушаются
пальцы не гнутся

они делают вид, что друг друга не знают. или не замечают.
у нее зрачки от ненависти дичают -
она представляет, как он в эту снежную бабу ночами кончает.
еще один виски
еще один виски

и
чаю.

(с) саша браун

какого ж чёрта я всегда ведусь на одну и ту же хуйню???

Мин сине яратам.

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
— Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ

Научи меня спать по ночам

ты же можешь.я так в тебя верю

научи не стоять под дверью

и не тратиться по мелочам

научи не любить вино

ты вчера мне опять приснился

все кричал на меня и злился

а я молча смотрела в окно

помнишь милый, как той зимой

ты меня не простил, и все же

научи не жалеть о прошлом

и всегда возвращаться домой..

Из озорства он раздевался донага и бегал по полю голый. Ел мух и говорил, что они кисленькие. (А.П Чехов)

…Я бы хотела жить с Вами В маленьком городе, Где вечные сумерки И вечные колокола. И в маленькой деревенской гостинице — Тонкий звон Старинных часов — как капельки времени. И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды — Флейта, И сам флейтист в окне. И большие тюльпаны на окнах. И может быть, Вы бы даже меня не любили… __________ Посреди комнаты — огромная изразцовая печка, На каждом изразце — картинка: Роза — сердце — корабль. — А в единственном окне — Снег, снег, снег. Вы бы лежали — каким я Вас люблю: ленивый, Равнодушный, беспечный. Изредка резкий треск Спички. Папироса горит и гаснет, И долго-долго дрожит на ее краю Серым коротким столбиком — пепел. Вам даже лень его стряхивать — И вся папироса летит в огонь.
Марина Цветаева.
10 декабря 1916

Рас — стояние: вёрсты, мили…
Нас рас — ставили, рас — садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.

Рас — стояние: вёрсты, дали…
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это — сплав

Вдохновений и сухожилий…
Не рассо́рили — рассори́ли,
Расслоили…
‎Стена да ров.
Расселили нас, как орлов-

Заговорщиков: вёрсты, дали…
Не расстроили — растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.

Который уж, ну который — март?!
Разбили нас — как колоду карт!

Марина Цветаева

Вы думаете, это бредит малярия?

Это было,
было в Одессе.

«Приду в четыре», — сказала Мария.

Восемь.
Девять.
Десять.

Вот и вёчер
в полную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.

В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.

Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется…

Владимир Маяковский

Душе, уставшей от страсти,

От солнечных бурь и нег,

Дорого легкое счастье,

Счастье - тишайший снег

.Счастье, которое еле

Бросает звездный свет;

Легкое счастье, тяжелее

Которого нет..

Вера Инбер