пока ты в унынии, я рассекаю

уехала кончать печень и уводить чужого парня.

пожелайте мне удачи. ;)

и позвонить бы, сказать шепотом, что люблю,
только время позднее, слова сводятся к нулю,
у тебя все так просто: "не нервничай, все пройдет",
а внутри меня перекресток из физической боли и чужих дорог.

ты молчишь, ты боишься вернуться к тому октябрю,
я пишу в тетрадь и все так же ночами не сплю.

причиняю боль тебе и прошу, за это меня прости,
делай что угодно, только, ради христа, не молчи,
заживляя, рубцуя раны, я слушаю тишину,
она сводит меня с ума, но я героически все терплю,

разум ноет мне в сердце: кричи, дура, кричи!
и не лги, что не знаешь, как снять эти замки.

середина ночи - время чужих, никак не своих, стихов,
я смотрю в потолок, ищу облака и не нахожу слов,
чем теперь отзываются в нас "я люблю, я люблю тебя",
голос в памяти шепчет мне в ухо ласково "ты моя".

рассказать, как жила?
чередой чернявых мальчиков, без которых спала,
сигаретами и винишком,
книжками,
интернетом,
прогулками с нелюбимыми.
впрочем, нет. любила же, это сейчас подташнивает.

так же ли?
так же ли ты живешь там, в своей лучшей столице,
в городе, о котором с детства,
не по соседству ли с..? я тебе верю.
двери
стеклянные, прошибаю их лбом горячим, простуженным
голосом я позвоню как-нибудь, жди, любимый, жди.

а помнишь, дожди, червяков, сомнения?
слёзы, что в темноте и переспрашивания,
я не гений, черт возьми, а как хотелось бы, чтоб на кассете печальным голосом твоим,
пока ещё не растраченным эфирами, выступлениями, переводами и непогодами
звучать.
а помнишь? - в окошко тебе стучусь, неизвестная, новая.

второй год нет весны в этой чертовой богадельне,
с апрельскими войнами, чёрными вторниками,
чёрными ночными воспоминаниями.
второй год
в одиночество прячусь - беспомощно,
ты же помнишь, ну помнишь ведь?
каждый день на большой прихожу к батарее.
удивляюсь, что пусто.
и быстрее, быстрее
по кабинетам, по сумочкам нежность рассовываю.
в чемоданы запихиваю, ведь скоро приеду,
в дверь твою постучу за два часа до обеда
костяшками покусанными.
" привет!" - и на шею и долго в обнимку
на дорожку перед вылетом в Лондон.
долго, долго в обнимку.

а помнишь? - извечная участь для тех, кто расстался на годы.
а помнишь? - извечный диагноз для тех, в ком душа одна на двоих.

ну давай, ну давай молчи
игнорируй меня, потеряй от меня ключи
задыхайся, сдыхай во мне, расправляйся и расплавляй
у тебя был несладкий чай.

но конфеты "молдова" зато, умный фильм, всё как я люблю
знаешь, шансы равны нулю,
что я буду жива к декабрю
но вот в самом начале, как-нибудь я позвоню
и поздравлю тебя.

как-то нужно справляться с бессилием. до меня
не доходит рост цен, он обходит меня стороной
я связной
я адронный коллайдер взрывной
в эти дни каждый шаг - подрывной
этой осенью, страшной порой
так легко оставаться одной
ты со мной
но закончишь как-нибудь без меня

разрывая себя, дробя
я сжигаю в себе тебя.

Ничего не меняется. Только проходит время.
Ты пустые места на карточках переделываешь в слова.
Доказать себе что-то пытаешься, оправдаться не перед теми -
Мол, неважно, что там случилось, если я до сих пор жива.

Если верить фотографам, он практически не изменился:
Даже куртка на нём та, в которой он уходил от тебя.
Только стрижка короче, и как будто бы остервенился,
Но вот улыбка такая же; рядом те же тупые друзья.

Вдруг становится сложно продолжать играть равнодушие.
Без него ты добилась многого, только это не с кем делить.
Ничего не меняется. Память временем не задушена.
Её хочется не запрятывать, а вытаскивать, говорить.

Почему-то вокруг тебя постоянно зреют конфликты.
Ты становишься нервной и злой, всё сшиваешь себя по кускам.
А о том, как ты сильно скучаешь и выносишь ему вердикты
Можешь больше не думать. Он знает сам.

Можешь назвать это как захочешь
но мне всё время нужно писать тебе что-то ненужное.

Это может быть чёрти что составленное как угодно
или рассказ о том что я сто лет как разделась
и вся такая стою вся такая обезоруженная
в ожидании холода от наручников.
Или даже плетей.

Ломаюсь, веду плечами -
ну, насмотрелась каких-то фильмов,
выучила как ведут себя все,
кто мог бы тебе понравиться -
теперь вот пишу как всё это не случилось у нас.

Я вообще не очень люблю субтильных.
Даже не очень себе представляю что это значит.

Знаю что это как ты.
Но в тебя я бы даже влюбилась.
Но как уж тут влюбишься.
Я ж не какая-нибудь там развратница.

Я же не хищница набрасываться вот так -
с бухты-барахты.
Может это просто во мне есть такое тщеславие.
Но ты там ходи как-нибудь всё равно осторожней -
Мэри же не одна, вдруг в одночасье я стану её кровавее.

значит, вот какой этот октябрь, в котором я ни о чем и обо всем,
видишь меня, я стою посреди дороги с каким-то вселенским злом
в кармане или руке - не важно; в трубку кому-то кричу "поговорим потом!",
и не улыбаюсь - в смысле - вообще не улыбаюсь.

я, по-моему, уже дня четыре реву ночами и устраиваю революцию -
это очень забавно, знаешь, при моей-то нынешней конституции,
я не выполняю не одной своей рефлекторной (читай "обязательной") функции,
но я стараюсь, правда же, очень стараюсь.

значит, вот какая она, эта любовь, в которой я ни тут и не там,
мы с ней играем в прятки чтоб не повадно было всяким глупцам
трогать ее руками, превращать в какой-то ненужный хлам -
я храню ее в сердце или, может быть даже, глубже сердца.

жаль, что я не вариант больше, ноль по модулю, со мной не ведутся счеты,
не обсуждаются вечера, прогулы, рифмы, точки, действия и полеты,
все моё заканчивается размышлениями о том, как поделить слова на ноты,
и о солнце - как бы подальше уйти от солнца.

значит, вот ты какая, осень - рыжая, с отпечатками пальцев как у меня,
шепчешь на ухо ветром что-то, узнаешь, как мои дела и к чему пришла,
а от чего ушла; смеешься надрывно, печалишь песнями мне глаза
и бьешь по окнам сигналами sos - каждую ночь ведь бьешь;

как тебе рассказать: я одна, у меня волчата маленькие грызут нутро,
я не пью, не курю, очень мало пишу и практически не хожу в кино,
у меня всегда раскалывается голова, никто не обнимает, я езжу в метро
и почти каждый вечер - представь - каждый вечер дождь.

сын твой, осень, октябрь который, заставляет меня худеть и ждать,
я теряю вслед за граммами - килограммы, я стараюсь себя убеждать
что это не-пойми-что пройдет и я перестану в ответ на всё молчать,
я устала, пойми, я невозможно, смертельно устала так.

значит вот ты какой, мой двадцатый октябрь, почти такой же как и в тот год;
мне сигналят машины, я похожа, ты не поверишь, на нас

Разговори меня на болезненные откровения,
дотронься до самого дна моей памяти,
я хочу стать твоим особенно резким падением
чтоб каждый день вспоминал и непроизвольно вздрагивал.
Я - лишний кусочек паззла - тысяча первый в коробке,
собери меня по словам тебе уже сказанным,
Меня все принимают за маленькую и робкую
в душе' оставляя след немного размазанный.
Меня крутит ночами и ломает под одеялом,
и встает поперек горла желание быть твоей девочкой
я рана на сердце, что тебя никогда не оставит,
я то, что будет виться вокруг шеи веревочкой.
Разговори меня на мое к тебе отношение,
если хочешь - спроси про пошлое прошлое
И я все-таки стану твоим грехо'возможно'падением,
оставаясь в холодном сердце как можно дольше.

Все стихи спижжены мной у милой девушки вк.

Благодарю, милая девушка ;)

А.А - инициалы мудака

не иначе как Александр

Ты анестетиком в меня вливаешь обещания,
Только это больше похоже на наркоз с морфином:
Эффекта почти нет, зато появляется привыкание…
Странно – ты ведь не первый, но ком, черт возьми, все равно блином.

Ты как анальгетиками меня «лечишь» посланиями,
Только, поверь, от них каждый раз больнее.
Мне бы хотелось стать слабой, назло ожиданиям,
Но, кажется, я становлюсь сильнее.

Куда уж сильнее? И так оказалась не хрупкая девочка, а гора -
Взвалила такую тяжесть на маленькие свои плечи.
Готова была ждать, терпеть, верить, пока б не настала пора
Такой томительно-долгожданно-сладкой встречи…

Я-то думала, что моей смелости/дерзости/храбрости
Нам с тобой с головой на двоих будет довольно,
Скажи, как ты успел так глубоко в меня прорасти,
Что мне теперь с корнем не вырвать – больно?!

Ты говоришь, что я ангел и милый котенок,
А он мне всегда говорил, что я редкая стерва,
Тебя умиляет, что я веду себя как ребенок,
А он знает, как я виртуозно умею играть на нервах.

Ты шепчешь, что у меня глаза с кошачьим прищуром,
А он пишет по смс, что я зеленоглазая ведьма,
Он до сих пор считает, что я та еще дура,
Хотя ты думаешь, что это его глупые бредни…

Ты исполняешь любое мое желание,
И мой каприз для тебя словно аксиома,
А он, знаешь, считал ерундой признания,
И ни разу так и не проводил до дома…

Ты всегда рядом, когда мне становится грустно,
И не перестаешь каждый день меня баловать,
А с ним я чувствовала себя ненужной,
Да впрочем, как-то нелепо сейчас жаловаться…

Просто самая глупость этой истории
В том, что я до сих пор Его люблю…
Сердце мое - все еще его территория,
И, похоже, не превратится в твою…

в конце мы скуримся.
или сопьемся…
где-нибудь во Франции
или в Австралии.
в окружении толпы чужих людей.
в экстазе псевдо-дружбы.
просто
однажды организм не выдержит
погони за новыми эмоциями
и свежими отношениями.
а дальше

И задохнуться. И почти не видеть света.
И так безумно не пытаться сделать шаг.
Одна десятая, малыш. И это лето.
Как получилось? Ты теперь мой лучший враг

раздевая деревья осень хрипит в водосточные трубы
терплю удушье от шарфа, заворачиваюсь в пальто
я ухожу. опускаю ресницы, целую в губы
и оставляю тебя одного
всё это так похоже на сцену немого кино
когда всё вроде бы ровно, но есть абсолютное 'но':
мы остываем друг к другу
и в двух шагах друг от друга, казалось бы - вот же, бери
ударь меня по лицу, спроси, зачем мне он нужен
когда не хочется правды - лучше всего встать и уйти
когда не хочется верить - лучше всего ничего не слушать
у нас с тобой на двоих - километры морей и ни краешка суши
и если хочешь сказать, что любишь -
лучше соври у сроков нашей любви миллионы разных мерил
скольжу по узким ступеням, хватаюсь руками перил
я ухожу, опускаю ресницы, целую в губы
спиной к последним словам - не видеть как рушится мир
когда внутри пустота - врать безнадёжно глупо
ты всё равно сбереги меня в памяти
сбереги

Марадан Осень
Ты спишь, наверное, а в ночь летят слова.
Такая осень – чёрт бы ее – металлосплав.
Читаю вслух… Ты так была права,
швырнув «оставь».
Привет. Твой город встретил как всегда:
холодный /очень/, сумрачен и пьян.
Ты спишь, наверное, и тёмная вода
бежит в стакан.
Молчишь, и я могу молчать три дня.
Танцует в горле острое перо.
Еще семь жизней где-то до тебя
/почти кино/.

Такая нежность копится. Террор –
твой чайный рот /до нужного угла/.
Щелчок. Прожектор. Камера. Мотор.
Ты бы смогла…

Ты спишь, наверное.