любовь обман КУРИТЕ ПЛАН

любовь у людей приняла такие пошлые формы. виноваты мужчины, в двадцать лет пресыщенные, с цыплячьими телами и заячьими душами, неспособные к сильным желаниям, к героическим поступкам, к нежности и обожанию перед любовью. говорят, что раньше все это бывало.
а если и не бывало, то разве не мечтали и не тосковали об этом лучшие умы и души человечества - поэты, романисты, музыканты, художники?

А.И. Куприн. Гранатовый браслет

я не любил её, мне просто было в кайф,
когда она сопела мирно рядом,
и провожала по утрам влюбленным взглядом…

я не любил ее, мне было хорошо,
ни одиночества с ней не было, ни скуки.
мне было по фигу их сколько там ещё,
но мне не нравились на ней чужие руки.

я не любил её, но помнил всё о ней:
любимые цветы и тон помады,
всех тараканов в голове и всех друзей.
зачем-то мне всё это было надо.

я не любил её и никогда не врал,
я тормозил её - малыш, всё несерьёзно.
рассказывал, когда и с кем я спал,
но сам боялся на щеках увидеть слёзы.

я не любил её, меня манила страсть,
когда шептала: "хочешь, рядом буду? "
да, я боялся сдаться и пропасть,
когда скользили ниже её губы.

я не любил её, но слушал её пульс,
пытался отогреть её ладони.
когда она теряла верный курс,
я возвращал её настойчивым: "родная… "

я не любил её, мне нравился в ней шарм,
улыбка и ямочки на пояснице.
в попытках отыскать, где мой журавль,
я называл её "моя синица".

я не любил ее?

(с)

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,
У всех золотых знамён, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи́ я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!

Марина Цветаева

из двух зол, я боюсь, нам останется только та
что чернее чем самая страшная темнота
след пожарищ, мертвая пыль - торчево дьявола
не пизди, не кумарься, а просто сьёбывай

не ищи темных страхов о светлых душистых днях
не томи жадных призраков близостью вязкой лжи
ковыряй скорлупу, твоя правда - твоя броня
если хочется падать, то падай, а нет - держись

все мальчишки себя мнят бессмертными и богами
ты же вряд ли из общих правил здесь исключен
приближайся к черте, еле видимыми шагами
открывайся себе не осадами, но ключом

ты боишься забвения, нарциссовое дитя
но молочные зубы не выдержат тверди слова
когда выдохнешь дымом восемь секунд спустя
после долгой затяжки, чтобы начать все снова

у тебя половинка джека в разбитой бэхе
две гитары, стихи, мятые пиджаки, рубашки
ты так пьян, и не помнишь, что надо ехать
в упорядоченность структур и стеклянных башен

знаешь, хочется нахуй все и рвануть на восточный coast
чтоб атлантика, белый песок, маяки и дым
ты же, брат, оказался вовсе не так уж прост
эта музыка из под пальцев оставляет во мне следы

(с)

нет, никто ни в кого не влюблен.
это не от него у нее спазм межреберных нервов,
смещение позвонков,
это не одно из ее имен
у него в списке первых
несделанных телефонных звонков.

нет, никто ни в кого не влюблен,
это просто такая весна: будто бы год назад
не было замыкания и не случался сбой,
а после этого внезапно не появлялся Он,
не заканчивал прошлогодний ад,
не брал ее за руку, не забирал с собой.

нет, никто ни в кого не влюблен,
просто границы оказываются тесны
и становится тяжело дышать
просто все дороги исправно сходятся в нем
и однажды очень хочется написать
«забери меня снова из не-весны».

нет, никто ни в кого не влюблен,
и не то чтобы она о таком мечтала
и не то чтоб он сильно по ней скучал,
но она делает вид, что не про него писала.
он же – что никогда ее не читал.

(с)

я могу рассказать как от кофе болит под лопаткой
что такое - держать себя за душу мёртвой хваткой
что такое - кричать молчанием, пачкать воздух
никотиновым выдохом. я расскажу, что поздно
после драки махать кулаками и бить по лицам
после третьей уже хорошо, но ещё не спится
после литра уже всё равно, только слёзы градом
а вокруг как всегда - толпа, только все - не рядом

я могу рассказать, что сказки всегда кровавы
непоследовательны, нечестны и с хреновым финалом
и как каждого, кто в них поверил, находят дома
в одинокой петле есенина или в коме
под какой-нибудь разрывающий трек на репите
они пьют, а потом уходят, пока вы спите
пока где-то мария беременнеет от хуана
пока корабли бороздят тишину океанов

я могу рассказать, как они себя пишут в блокнотах
разбивая на строфы боль, выбивая ноты
на своих подёрнутых пылью душевных роялях
я могу рассказать, как часто они теряли

я могу рассказать о фразе "с меня довольно "
я могу рассказать. мне уже о таком не больно

(с)

В моём море нет сахара, только белая смерть.
Над морем моим давно не летают чайки.
Не дай мне в нём утонуть и, как следствие, умереть.

Обещаю, я буду гладить и рубашки твои, и майки.

(с)

Интересно, а сколько прошло минут
С тех моментов, что будут навек между нами?
Сколько же слёз на до мной эти годы прольют?
Сколько насмешек услышу я, сколько вынесу полигамий?

Интересно, а сколько ещё стихов
Будет выкроено из папируса никотина?
Сколько вырежу между нами слов,
От которых немеют руки и стынут спины?

Интересно, а сколько ещё дорог
Километрами перед нами прольётся?
Сколько шагов назад, сколько вперёд
Мне осталось, чтобы к тебе прикоснуться?

(с)

Знаю, сегодня писать о тебе - нелепо,

Знаю - всё лучше и правильней с каждым днём,

Просто синица, из рук попадая в небо,

Беспрекословно становится -

журавлём.

(с)

Что еще тебе рассказать? Надо жить у моря, мама, надо делать, что нравится, и по возможности ничего не усложнять; это ведь только вопрос выбора, мама: месяцами пожирать себя за то, что не сделано, упущено и потрачено впустую – или решить, что оставшейся жизни как раз хватит на то, чтобы все успеть, и приняться за дело; век пилить ближнего своего за то, какое он тупое неповоротливое ничтожество – или начать хвалить за маленькие достиженьица и победки, чтобы он расцвел и почувствовал собственную нужность – раз ты все равно с ним, и любишь его, зачем портить кровь ему и себе? Говорить «конечно, ты же бросишь меня», и воскликнуть торжествующе «так я и знала!», когда бросит, - или не думать об этом совсем, радоваться факту существования вместе, делать вместе глупости и открытия и не проедать в любимом человеке дыру по поводу того, что случится или не случится? Всегда говорить «я не смогу», «глупо даже начинать» - или один раз наплевать на все и попробовать? И даже если не получится – изобрести другой способ и попробовать снова? Считать любого, кто нравится тебе, заведомо мудаком и садистом, складывать руки на груди, язвить, ухмыляться, говорить «переубеди меня» - или один раз сдаться и сказать «слушай, я в ужасе оттого, сколько власти ты имеешь надо мной, ты потрясающий, мне очень страшно, давай поговорим»? Быть всегда уперто-правым, как говорит Алена, и всем в два хода давать понять, кто тут босс – и остаться в итоге в одиночестве, в обнимку со своей идиотской правотой – или один раз проглотить спесь, прийти мириться первым, сказать «я готов тебя выслушать, объясни мне, что происходит»? Раз уж ты все равно думаешь об этом днями напролет? Быть гордым и обойденным судьбой, Никто-Меня-Не-Любит-2009 – или глубоко вдохнуть и попросить о помощи, когда нужна, - и получить помощь, что самое невероятное? Ненавидеть годами за то, как несправедливо обошлись с тобой – или, раз это так тебя мучает, один раз позвонить и спросить самым спокойным из голосов «слушай, я не могу понять, почему»? Двадцать лет убиваться по ушедшей любви – или собрать волю в кулак, позволить себе заново доверяться, открываться, завязать отношения и быть счастливым? Во втором гораздо больше доблести, на мой взгляд, чем в первом, для первого вообще не требуется никаких душевных усилий. Прочитать про себя мерзость и расстроиться на неделю – или пожать плечами и подумать, как тебе искренне жаль написавшего? Страдать и считать, что мир это дрянная шутка Архитектора Матрицы, тыкать в свои шрамы как в ордена, грустно иронизировать насчет безнадежности своего положения – или начать признаваться себе в том, что вкусное – вкусно, теплое – согревает, красивое – заставляет глаз ликовать, хорошие – улыбаются, щедрые – готовы делиться, а не все это вместе издевка небесная, еще один способ тебя унизить? Господи, это так просто, мама, от этого такое хмельное ощущение всемогущества – не понимаю, почему это не всем так очевидно, как мне; все на свете просто вопрос выбора, не более того; не существует никаких заданностей, предопределенностей, недостижимых вершин; ты сам себе гвоздь в сапоге и дурная примета; это ты выбрал быть жалким, никчемным и одиноким – или счастливым и нужным, никто за тебя не решил, никто не способен за тебя решить, если ты против. Если тебе удобнее думать так, чтобы ничего не предпринимать – живи как жил, только не смей жаловаться на обстоятельства – в мире, где люди покоряют Эвересты, записывают мультиплатиновые диски и берут осадой самых неприступных красавиц, будучи безвестными очкастыми клерками – у тебя нет права говорить, будто что-то даже в теории невозможно. Да, для этого нужно иметь волю – нужно всего-то выбрать и быть верным своему выбору до конца; только-то. Вселенная гибкий и чуткий материал, из нее можно слепить хоть Пьяцца Маттеи, хоть район Солнцево – ты единственный, кто должен выбрать, что лепить. Я считала, что это с любыми материальными вещами работает, только не с людьми; хочешь денег – будут, славы – обрушится, путешествий – только назначь маршрут; но события последних недель доказывают, мама, что с людьми такая же история, будь они трижды холодными скалами, колючими звездами – просто перестань считать их колючими звездами и один раз поговори, как с самим собой, живым, теплым и перепуганным – вот удивишься, как все изменится.

Преобразится, мама.

Вера Полозкова