(с) Марта Кетро. «Горький шоколад. Книга утешений»

…те, кого мы любили и с кем потом расстались не важно, по чьей инициативе, но по их вине, зачем они возвращаются? (даже так -?!) Человек, который год или пять лет назад разбил тебе сердце, от которого уползла в слезах и соплях, ненавидя или прощая нет разницы, которого не забыла до сих пор, как нельзя забыть удаленный аппендикс, даже если все зажило, хотя бы из-за шрама. Который ясно дал понять, что все кончено. Зачем он возвращается? Раз в месяц или в полгода, но ты обязательно получаешь весточку. Sms, письмо, звонок. Он хочет всего лишь узнать, как дела, похвастать очередным успехом, позвать в кино, переспать или снова послать меня к черту. Я не могу, я всю жизнь подыхала от недоумения, и не я одна страдаю, потому что ну все уже, все он десять раз с тех пор женат и я дважды замужем, гадости все друг другу сказаны, извинения принесены. Я давным-давно равнодушна, мне до сих пор больно. Такие дела, милый, такие дела все сводится к противоречию: я давным-давно равнодушна, мне до сих пор больно. Неубедительно? Но это именно то, что я чувствую. Полюбив, мы открываем доступ к своему сердцу, односторонний канал на сколько-то мегабит, который заблокировать невозможно. И каждый, давно не милый, отлично чувствует линию и раз от разу набирает номер, чтобы спросить: «Хочешь в кино?» И я отвечаю: «Я не хочу в кино. Я хотела прожить с тобой полвека, родить мальчика, похожего на тебя, и умереть в один день с тобой. А в кино нет, не хочу». Ну то есть вслух произношу только первые пять слов, но разговор всегда об одном: он звонит, чтобы спросить: «Ты любила меня?» И я отвечаю: «Да». Да, милый; да, ублюдок; просто да. Я давным-давно равнодушна, мне до сих пор больно. Я до сих пор выкашливаю сердце после каждого коннекта. Не знаю, как сделать так, чтобы они, возвращенцы эти, перестали нас мучить. Можно быть вежливой, орать, не снимать трубку, но в любом твоем деянии (бездействии) он все равно услышит ответ на свой вопрос: «Ты любила меня?» «Да». В покое оставляют только те, кого не любила. Точнее, если они и звонят, этого просто не замечаешь. Вывод напрашивается, и он мне не нравится. Может, самой слать им эсэмэски раз в месяц? Расход небольшой, покой дороже: «Я любила тебя». Уймись.

ладно, я начну, сама ведь всё завела:
мне формально уже не болит про «как там твои дела»,
мне неинтересно, как зовут ту, что сейчас для тебя мила,
я всегда была Мисс Как-Жалко-Что-Тяжела
(а по факту – просто делалась чуть сильней).
я не сломалась, выдержала, пережила,
ты же видишь, что я смогла.
я теперь умею дышать ровней.

мне формально теперь без разницы,
где ты ночуешь и с кем ты пьешь,
что ты пахнешь moschino и для себя живешь,
как ты куришь, дышишь,
как скоро сбежишь, уйдешь
от хорошей милой очередной.
ты прекрасно всегда говоришь, по сценарию сладко врешь,
и ты всех переубедишь, и ты всех всё равно вернешь,
и со всеми на уровне «позвоню – и ты прилетишь,
на крайняк – придешь».
но уже, наверное, не со мной.

мне хотелось, чтоб ты оставался, в особенности с утра.
а теперь, чтоб остался, не нахожу причин.
до свидания, встретимся через годика полтора.
посидим, покурим
и помолчим.

— Ну, а женщин, дедушка, женщин вы встречали любящих?
— О, конечно, Верочка. Я даже больше скажу: я уверен, что почти каждая женщина способна в любви на самый высокий героизм. Пойми, она целует, обнимает, отдается — и она уже мать. Для нее, если она любит, любовь заключает весь смысл жизни — всю вселенную! Но вовсе не она виновата в том, что любовь у людей приняла такие пошлые формы и снизошла просто до какого-то житейского удобства, до маленького развлечения. Виноваты мужчины, в двадцать лет пресыщенные, с цыплячьими телами и заячьими душами, неспособные к сильным желаниям, к героическим поступкам, к нежности и обожанию перед любовью.

мало ли кто приезжает к тебе в ночи, стаскивает через голову кожуру,
доверяет тебе костяные зёрнышки, сок и мякоть
мало ли кто прогрызает камни и кирпичи, ходит под броней сквозь стужу или жару,
чтоб с тобой подыхать от неловкости, выть и плакать
мало ли кто лежит у тебя на локте, у подлеца,
и не может вымолвить ничего, и разводит слякоть
посреди постели, по обе стороны от лица

мало ли кто глядит на тебя, как будто кругом стрельба,
и считает секунды, и запоминает в оба:
ямку в углу улыбки, морщинку в начале лба,
татуировку, неброскую, словно проба
мало ли кто прошит тобою насквозь,
в ком ты ось,
холодное острие
мало ли кто пропорот любовью весь,
чтобы не жилось, -
через лёгкое, горло, нёбо,
и два года не знает, как сняться теперь с неё

мало ли кто умеет метать и рвать, складывать в обоймы слова,
да играть какие-то там спектакли
но когда приходит, ложится в твою кровать, то становится жив едва,
и тебя подмывает сбежать, не так ли
дождь шумит, словно закипающий чайник, поднимаясь с пятого этажа на шестой этаж
посиди с бессонным мало ли кем, когда силы его иссякли
ему будет что вспомнить, когда ты его предашь

Нет, ты не тонешь в океане глаз этого человека, тебе не хочется идти за ним на край света, как это обычно бывает в романтических книгах всевозможных авторов…Но ты смотришь на него и понимаешь, что он - наркотик для искушённых…Он смеётся, а в твоих венах начинает бешено пульсировать кровь, он смотрит пристально, как будто знает из какого ты теста и что именно нужно сказать, что бы нажать пусковую кнопку взрывного механизма…щёлк и всё, ты уже не контролируешь себя, в твоей голове не остаётся мыслей. Ты всей кожей чувствуешь его приближение…Пытаясь найти объяснение - теряешься в лабиринтах его игры. От него хочется заразиться свободой, именно свободой - она дышит в нём, видоизменяется, живёт. А тебе этого так не хватает, этого, ничего больше…Ты жаждешь, чтобы он одним прикосновением освободил тебя и тогда ты летишь, не рассчитывая скорость встречного ветра и траекторию полёта, не рассчитывая ни на что, кроме свободы…Дышишь им, хочешь проникнуть так глубоко в его душу, судорожно перебирая ключи и забываешь о самом главном - он распахнут миру и он не может быть чьим то и уж точно не может быть твоим…

На работу завтра, а сна нет, он просто меня игнорит!Приходи, дорогой!Чтобы завтра я не чувствовала себя больной, ненакрашенной, вялой обезьяной!

Алиса в стране чудес.

—А что это за звуки, вот там? – спросила Алиса, кивнув на весьма укромные заросли какой-то симпатичной растительности на краю сада.
-А это чудеса, – равнодушно пояснил Чеширский Кот.
-И.. И что же они там делают? – поинтересовалась девочка, неминуемо краснея.
-Как и положено, – Кот зевнул. – Случаются…
Л. Кэррол

Я останусь в дождях твоего октября,
Затеряюсь в снегах, чтоб растаять в апреле.
Если сердце кольнёт – это всхлипнула я…
Это я – запах ландышей в буйной метели.

Я останусь слезою на мокром окне.
Если сдавит виски в ожидании вздоха –
Это я наконец осознала, что мне
Без тебя и с тобой одинаково плохо…

Я останусь в ветрах твоего февраля
Лунным светом заляпаю твой подоконник.
Это я. Если трудно уснуть – это я
Не скучаю, но буду до одури помнить…

Спала всего 4 часа, зато как ребёнок…Мне снился снег- ведомый ветром ложился на асфальт, раздавливая серую обыденность повседневно – мрачных улиц…Такая лёгкая белая дымка – как пепел сгоревших воспоминаний каждого из жителей омываемого океаном старого города… Только вот их, вечно спешащих жить – не было, как- будто и не существовало вовсе…Парочка суетливых городских птиц счастья, воркуя, делили чёрствую корку хлеба, ещё вчера кем-то оставленную на последней ступеньке лестницы, ведущей к двери стеклобетонной коробки, именуемой домом. Смутно помню, но, кажется, я была похожа на этих крылатых, такое незабываемое чувство свободы, того самого чувства, которого навсегда лишён человек…

Проснулась от дуновения свежего предрассветного ветерка, подошла к приоткрытому окну… последний, самый ослепительный снег отчаянно влетал в теплоту ещё сонной квартиры и таял, оплакивая очередную потерянную зиму, будто пел реквием…реквием по зиме….

Да! Да! Да! Да, я вчера пришла ооочень поздно – сама знаю, что не должна была, ведь у меня перед тобой обязательства! И ты точно не поймёшь, что это всего лишь: «Девочки, а давайте за любовь, успехи, хороший секс, за отпуск в Австралии, выпьем за то, чтобы чаще встречаться и т.д…». Конечно, понимания с твоей стороны я даже и не ждала никогда! А помнишь, когда ты ушёл с какой-то истеричной сукой, а я все эти долгие три дня плакала в подушку, и, с распухшим от слёз и грубых бумажных салфеток носом всё – таки открыла дверь когда ты вернулся….Видел бы ты свою отстранённую морду! Просто вволок своё уставшее тело в квартиру и рухнул смотреть сладкие сны приготовленные специально для тебя волшебником Морфеем…А я ждала….И опять всё заново – ты будишь меня по утрам, мы гуляем, бесимся, я часто смеюсь, ты подолгу смотришь на то, как я готовлю или работаю с текстами…и казалось бы, что опять всё наладилось, казалось бы – вот оно счастье! Но я опять реву в подушку и жду, что ты всё-таки вернёшься после очередного похождения с какой-то новой гулящей сукой!

И ты сейчас позволяешь себе ТАК на меня смотреть?!?Хм, ну ладно, не надо только трагедию ломать – беру поводок и идём на прогулку, восполнять вчерашний пропуск…только не лай в подъезде, а то соседи опять будут ругаться…И всё таки, я тебя люблю, мой Ромео)))