падрэ.

В детстве я был бешеным, непослушным и все время врал. Наверное, поэтому я и стал актером. Другого объяснения у меня нет.

Люди мало знают меня, они знают лишь мои работы.

Быть звездой не так круто, но некоторые преимущества все же есть. Например, вас не могут вырезать из фильма при монтаже.

Знаменитым меня сделал Оскар, а не 17 лет работы в кино. Но Оскар не меняет вашу жизнь. Он лишь меняет людей и жизнь вокруг. Просто после этого вы уже не в силах оставаться прежним, потому что вокруг вас поменялось все.

Прежде чем стать актером я был простым парнем из рабочего квартала в Квинсе (один из пяти районов Нью-Йорка. — Esquire). По большому счету, если отбросить некоторые несущественные мелочи, им я и остался.

Когда мне вручали Оскара за «Пианиста», я был на другом конце света — мы как раз снимали «Кинг-Конга» в Новой Зеландии. Одним словом, где-то там, за океаном, мне вручали Оскара, а я валялся на гостиничной кровати голым и жрал гамбургер. По-моему, это один из лучших способов получить награду.

Я не люблю Голливуд. Все, что вы там слышите — это: «Ой, а что вы предпочитаете в одежде? Ой, как вы замечательно выглядите! Ой, а знаете такого-то? Раньше был красавец, а теперь не лицо, а какой-то анус».

Мне нравится хранить тайны. До тех пор пока это не причиняет кому-то неудобства, это забавно.

Скажу по секрету: Шон Пенн может вести себя как настоящий ублюдок, если ему не нравится, как вы работаете.

Мне нравится работать с Полански. Он чертов гений. Все, чем он обладает, идет из его личного опыта. Иногда мне кажется, он что-то вроде сверхчеловека — потому, что вынести столько, сколько вынес он, под силу не каждому. И он готов ко всему. Я помню эпизод на съемках «Пианиста». Мне нужно было выпрыгнуть в окно. Внизу быт страховочный мат. Я замешкался: «Черт, а кто-нибудь уже пробовал прыгать в это окно?» Все помотали головами. «Что, никто не прыгал?» — переспросил я. И тут Полански взял и сиганул в окно. Уже снизу он крикнул: «Ну вот, кто-то попробовал. Теперь твоя очередь!» И я прыгнул. Помню, я здорово долбанулся лицом и ободрал ребра. А Полански хоть бы что. Даже штаны не помял.

Я часто думаю о том, что когда-нибудь я покажу «Кинг-Конга» своим внукам. Наверное, я скажу им: «Смотрите, каким я был крутым! Смотрите, каким крутым был ваш дед, когда бежал через джунгли». А внуки, небось, скажут: «Да ну, фуфло какое-то».

После «Поезда на Дарджлинг» мне стали часто говорить, что своей нелепостью я здорово смахиваю на Бастера Китона. По-моему, это неплохой комплимент. Я ведь рожден, чтобы быть долговязым и нелепым.

После съемок «Поезда на Дарджлинг», которые проходили в Индии, я стал иначе относиться к коровам. Наверное, сотню раз я был свидетелем следующей картины: поезд ни с того ни с сего останавливался, мы все вываливались смотреть, что произошло и видели на путях корову. Эти коровы были особенно упрямы и никак не хотели сходить с путей. А индусы не особо хотели их беспокоить. И тогда мы говорили этим коровам: «Пшла, пшла!» И коровы почему-то слушались нас.

Самые удивительные путешествия — это те, которые вы совершаете не как турист.

Главное слово в сегодняшнем мире — это слово «страх». Посмотрите, какими управляемыми становимся мы перед лицом страха. Руководители на всех уровнях — будь то город или целая страна — используют страх, чтобы контролировать нас. Страх жрет нас вместе с кишками. А мы все больше и больше адаптируемся к жизни в постоянном страхе. Страхе терроризма, страхе бедности и страхе неизвестности.

Чтобы почувствовать гармонию, нужно пережить много всего — плохое, хорошее, боль, радость. Нужно повстречать много разных людей — лишенных, униженных, бездомных, душевнобольных — и научиться сочувствию к ним. Конечно, все это звучит как никчемная однокопеечная проповедь, но жизнь действительно устроена так.

Я люблю неопределенность. Потому что жизнь полна неопределенности. Вещи полны неопределенности, люди полны неопределенности, суждения полны неопределенности. Мне нравится все это — просто потому, что это круто.

Мы живем в тяжелое время. Отправляясь в кинотеатр на премьеру, люди уже знают о фильме все. Благодарить за это нужно рекламу, интернет, телевидение, всю эту хрень. Люди сидят в темном зале кинотеатра и смотрят фильм, который могли бы и не смотреть, потому что им известно о нем все. Мне кажется, так мы и просрали само ощущение триллера.

Сегодня очень сложно отправиться в кино и не почувствовать себя перекормленным до рвоты. Мы ведь смотрим кино каждый день. И так сложно не обожраться этим.

Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в тот момент, когда в Каннах нам устроили 18-минутную стоячую овацию.

Круто быть насмешливым, круто быть саркастичным. Плохо быть серьезным и важным.

Я не великий актер. Я считаю великими тех, кто умеет быть искренним даже тогда, когда ему ненавистна роль или персонаж. Такие актеры могут сидеть перед камерой и нести полный вздор, но вы всегда будете им верить.

Есть такое выражение: не верь похвале. Я и не верю.

Однажды я чуть не побывал в коровьей жопе. В Индии я купил мотоцикл — мы с подругой колесили как проклятые. Как-то раз я мчался по узкой дороге. Впереди ехал тук-тук (трехколесный моторикша. — Esquire). Я прижался к обочине, чтобы объехать его и тут вдруг увидел перед собой корову. Она смотрела на меня своим честным коровьим взглядом. Я надавил на тормоз, вылетел из седла, перелетел через руль и головой вперед полетел прямо в коровий зад. Но корова увернулась, и я упал на асфальт. Помню, я лежал и думал: черт, а какая могла быть смешная смерть.

Какой-то безумный показ мод Prada, где моделями выступили "титаны" кинематографа - мистер Олдмэн, старина Броуди (пальтишко у него было знатное, ничего не могу сказать), Тим Рот и Уильям Дефо.

Из разряда: why so wordless?..

И какой бы эпичной не будет версия не менее эпичного Финчера, Нуми, знай, you are perfect human being.

Очередной французский гарсон - Нильс Шнайдер, который на протяжении всей "Воображаемой любви" напоминал мне блондинистую и более смягченную версию Гарелля (и что Ксавье, режиссёр этой картины, виртуозно подчеркнул двумя последними минутами, которые буквально made my day).

Незабвенные.

Эпичные crystal castles едут в Киев. Вот думаю, нужен ли мне дикий угар и мощный заряд эйфории после скуластой и горластой Элис, или я ограничусь мечтами?

Более… "добрая" версия мистического домика убийц в LA из American Horror Story.

Джессика Бил. Как она дико прекрасна в "Окиси"!.. Образ потерянной\растерянной стриптизёрши, спасённой гробовщиком в исполнении старого доброго Редмайна удался ей на славу.

Да и вообще, разве она не чудесна?

Что-то успокаивающее, навевающее рефлексивные и медиативные мысли в этой картине. Интересно, как бы она воздействовала на зрителя, если бы он мог видеть её в "натуральную величину" вживую?..

Отчего-то у меня проснулся интерес к живописи. Планирую до поездки посетить все наши художественные музеи, благо, их великое множество (а украденного Тициана из нашего музея Западного и Восточного искусства жаль, жаль, однако); причём не с экскурсоводом, который будет над ухом жужжать о ценности полотна или его художественных особенностях, а самостоятельно, впитывая лишь энергетику картин и впечатления, что остаются после их просмотра.

Я знаю, что точно умеет развевать тоску - путешествие. Особенно в какой-нибудь старинный европейский город (e. g. Прага, в которой я был лишь проездом, но мне тех впечатлений хватило), в котором на праздники обыкновенно царит невероятная атмосфера, которую редко встретишь в славянских городах (у нас люди привыкли не выносить за пределы дома праздничный дух).

Это я к тому, что в этом году я присоединюсь к сонму счастливчиков, отмечающих праздники за границей и второго января на несколько дней отправлюсь с семьёй по уже изученному мною маршруту Венгрия-Австрия (слава марципановому городку Сент-Эндре, слава барочному изыску Будапешта, слава роскошной и филигранной Вене!..). Из Нового света в Старый. За-ме-ча-тель-но.

Paul Newman.

Я будто бы живу в альтернативной вселенной фильма Perfect Sense: чувствую странную, всеобъёмлющую меланхолию, граничащую с усталой апатией. Такое всегда происходит со мной, когда я бездействую. В Штатах было всё намного легче: летом я мечтал о лишнем часе сна, работая в заповеднике; в конце осени короткий промежуток времени вносил в жизнь тяжелобольных детишек несколько часов радости. Я был постоянно в движении. Нью-Гэмпшир - Нью-Йорк - Нью-Джерси - Чикаго и обратно. Я не посетил и половины того, что наметил, не сделал и половины задуманного (но как утешают в таких случаях: "Будет повод вернуться"). Зато теперь в контакт-листе в телефоне у меня красуются иноязычные имена и я могу в любой момент позвонить, например, Рене и произнести: У вас ещё не выпал снег? А у нас только что был первый. Здорово! Весёлого Рождества!
(Я помню, как Рене смешно выговаривала мою фамилию: "Давьидовь" (на какой-то даже французский манер). И она упорно звала меня "Джонни", зная, как меня это раздражает. Тогда я звал её "Региной".).

Моё решение взять академический отпуск было спорным. То есть, я приобрёл неоценимый опыт, я чувствовал невозможный душевный подъём, гигантский энтузиазм - я чувствовал, что я способен изменить что-то в этом мире (особенно приходя домой обессиленным после тяжелой физической работы, но счастливым). Но сейчас, определившись наконец с тем, куда я собираюсь поступать, я заново привыкаю к учёбному темпу существования, и это чертовски сложно; я едва вспоминаю тот материал, который проходил в школе и который казался мне легчайшим для запоминания. Чем старше становится человек, тем тяжее ему учиться (старичок падрэ встречает девятнадцатилетие по паспорту, а ощущает себя девяностолетним). Но когда-то же нужно начинать? И когда-то же нужно ставить себе кажущиеся непреодолимыми цели вместо обыденной каждодневной рутины.

Мой распорядок дня:
- встать в десять утра, плотно позавтракать;
- до часу я сижу в библиотеке;
- до четырёх занимаюсь с репетиторами;
- катаюсь на велосипеде (иногда встречаюсь с забытыми, казалось, друзьями, что остались в прошлой жизни) до шести-семи;
- прихожу домой и учу конспекты till the final victory.

Если я не сдам долбаное ЗНО на 200 баллов по всем выбранным предметам (украинский + укр. литература; английский и история Украины), я буду ощущать себя безмозглой инфузорией туфелькой.