Из нового - мне перестало быть жалко времени, что всю жизнь было большой проблемой - я не храню ни билетов, ни логов, ни даже собственных фотографий. Меня и так слишком много везде, и я от себя устала; из каждого периода жизни, на самом деле, достаточно одной фотографии, куска видеосъемки, пяти записей в дневнике - ты вспомнишь все. Больше не нужно, правда. Я завела себе новый телефон и удалила с сим-карты больше сотни контактов - "катя питер", "влад смоуки", "юра-блондин", "трепа", "чуковская", "львович" - я помню, кто все эти люди, но не представляю себе ситуации, в которой мне нужно будет им позвонить; это мертвый груз. Я легко выбрасываю тряпки и стираю смски; это неведомое чувство, правда. Мне ничего не жалко. Моего будущего больше, чем моего прошлого, и оно по-любому увлекательнее; с каждым годом все интереснее и интереснее, так какого черта беречь этот старый хлам - это хлам. Ты лелеешь вещдоки, что тебя когда-то любили, вот, любили же, дарили, писали - но теперь не любят, и значит, черт с этим со всем, не потрясать же этим перед носом разлюбивших, глупо. Ты собираешь улики когда-то случившегося счастья, кропотливо, фанатично - а следующее счастье куда ты денешь, вся оперативка забита, все архивы переполнены? Кому цитировать все это, кому хвастаться, кому предъявлять счета? Ты одна у себя, больше никому не хочется знать, что было до них.
И второе - мне стало жаль личного пространства. У меня много друзей - и мне, наконец, более чем достаточно. Мне перестало быть необходимо нравиться всем, я не ищу новых знакомств, мне все тяжелее заново приучаться, объяснять, встраивать - вводить новых персонажей в сюжет; у меня и так тут такой сериал огромный, я едва поспеваю за действием. Я долго думаю, прежде чем набрать чей-нибудь номер и предложить увидеться - выигрывают только очень любимые, предельно легкие в общении, только те, с кем не тягостны паузы, кто не ждет от меня цирка и фейерверка, не задает лишних вопросов и умеет влет отбивать любую мою колкую шутку. Я учусь говорить "нет" - никогда не умела; я не хочу чужих проблем, чужих излияний, чужого настойчивого, обязывающего восхищения - я тебя так люблю, так люблю, давай я влезу тебе в ноздрю, в ухо, в рот и буду везде с тобой ходить и говорить об этом. Все больше людей вокруг, а меня все меньше. Я себя едва слышу.
Кого я вспомню потом из этого времени, человек десятерых, системообразующих. Мне больше неинтересно экстенсивно расширяться, мне хочется интенсивно, вглубь. Я хочу устойчивости; мне и так постоянно раскачивает палубу, чтобы звать еще танцоров и цыган.
Такие дела.