стоя на душной, залитой августовским солнцем, кухне, высыпаешь спелую клубнику в старую, неказистую, с мелкими сколами, прозрачную салатницу. посыпаешь её сахаром, достаешь единственную чистую ложку, мнешь ягоды. давишь, режешь, кромсаешь. стойкий запах заполняет помещение, лёгкие, голову. проникает везде, куда захочет. он будто захватывает страну, мир, планету, перекидывается на вселенную. вытаскиваешь из холодильника влажную бутылку с остатками прохладного молока. заливаешь это красное недо пюре. холод разбивает кровавую армию, оцепляет, захватывает, оттесняет. неторопливо перемешиваешь, подхватываешь блюдо, выходишь на балкон и понимаешь, что всё бессмысленно. всё это и не только. когда-нибудь нас всех так же захватит этот холод, вытеснит из нас всё и нас из всего. мы, как эта клубника — размазанные, разломанные, перемолотые, посыпанные сахаром, который растворится. был ли он? а какая теперь разница. нас превратили в пюре и употребили на полдник.