Итак, П — психолог, М — я, Машенька.
П: Представьте, что вы в том состоянии, когда не дали себе отдохнуть, вас захлестнула тревога и вы готовы съесть всё на своем пути, даже не желая этого. Где вы? Что вы делаете?
М: Разумеется, на кухне. Думаю, что поесть. Скорее всего мне не откликается ничего, но внутри меня кто-то говорит, мол, и это сойдет. Доходит до дрожи внутренней, что нужно что-то сьесть поскорее, просто закинуть в себя.
П: Что, если Вы все-таки не дадите себе еды?
М: Я буду раздражена. Мне захочется потопать ногами. Мне захочется сьесть ещё больше ненужного. Отчаяние.
П: Далее важно сконцентрироваться на эмоциях. Убрать картинку и оставить только чувство.
М: Я сижу в комнате за компьютером. Мама приносит ужин. Это макароны, сосиски и помидор. Порция не просто большая для маленького ребенка (мне лет 12-13), она огромная. Мама в очередной раз уповает на то, что нужно худеть, что я ем слишком много, что я толстею как на дрожжах. А ещё, что она специально делает эксперименты, мол, сколько я съем и оставлю ли я еду когда я наемся. А я не оставляю. Мама недовольна этим. Она говорит, что надо худеть, ибо меня замуж никто не возьмет, и я буду посмешищем для всех.
Я не понимаю, почему она так со мной. Зачем тогда накладывает такие порции? И что я не виновата, что мы всегда так едим. Мне хочется, чтобы меня обняли и сказали, что я ни в чем не виновата, что всё будет в порядке, что в этот момент я не одна. Но ничего не происходит. Мама садится смотреть телевизор, а я утыкаюсь в монитор с чувством стыда, ненависти к себе.
Далее психолог входит в мое воспоминание, обнимает меня и обращается к моей маме и говорит, что она не должна так со мной обращаться, что мне нужно тепло и забота, а не запугивание и порицание. Она говорит маме, что если она хочет, чтобы я меньше ела, то стоит начать с самой себя, что я – отражение её. Маша заслуживает доброго к себе отношения, заботы, любви. Объясняет маме, что с самого начала моей жизни они закладывали в меня неправильные пищевые привычки.
Психолог поворачивается ко мне и спрашивает, что я чувствую.
М: Я чувствую страх за то, что теперь будет в моем общении с мамой. Она ведь разозлится ещё сильнее. Скажет что-то типа «ну вот, нажаловалась! монстра из меня делаешь!» И перестанет со мной разговаривать.
Но в то же время я хочу плакать, потому что именно эту поддержку я ожидала услышать.
Психолог отвечает, что если мама перестанет со мной общаться, то она снова придет, что П может приготовить мне вкусной еды, что мама должна заботиться обо мне, а не обвинять и ругать.
Теперь в воспоминание может войти взрослая Маша, которая скажет маленькой Маше, что она всегда рядом, что она заботится о своей маленькой девочке, что она её никогда не бросит, что она её любит, что маленькая Маша ни в чем не виновата. Взрослая Маша почитает сказку маленькой Маше, потому что мама никогда не читала. Взрослая Маша пойдет готовить самый вкусный чай. Взрослая Маша сядет с маленькой и будет сидеть с ней в интернете, забавно комментируя переписки. Взрослая Маша позовет на прогулку.
_____________
Знаете, я так плакала после этого упражнения.
Пока что я не знаю, что делать и как работать с этим инсайтом, но точно уверена в том, что вчера я затронула какую-то огромную травму моей жизни.
И я очень верю, что осознание проблемы — первый шаг к исцелению.
А ещё сильнее верю в то, что когда-нибудь я стану той взрослой Машей, которая перестанет заедать тревогу, которая выстроит с едой здоровые отношения.