"она летела как молния, рассекая густую тьму, мимо квазаров, черных дыр и чужих, неведомых галактик. сквозь яркое холодное зарево пульсаров и теплый огонь одиноких звезд." ©
сумбурно танцующие за окном хлопья бессовестно притворяются тополиным пухом в разгаре летнего марева. мой январь крошится в полуявь. мажется по будням черничным джемом с привкусом беды.
бегство в преддверии Обнуления в город холмов не спасло. не укрыло защитной мантией, как случилось много лет назад.
показавшийся тогда осанистым, преисполненным величества и грандиозности, в этот раз он вызвал сочувствие, граничащее с разочарованием.
перепачканный кашей из снега и соли, дождевой грязью и несбывшимися мечтами, он походил на обиженного жизнью подростка-бродягу в оборванной одежде, месяцами не видевшей стирки.
мой единственный друг детства, Ватрушка, всегда смешливая и легкая, стала тяжеловесной и до изнеможения уставшей от свалившегося на нее с появлением дочери быта. за последние годы я не видела никого
̶к̶р̶о̶м̶е̶ ̶с̶е̶б̶я̶ от кого бы за километры так разило отчаяньем и виной.
впервые мне хотелось поскорее вернуться из путешествия в свой иллюзорно-безопасный маленький мир. к магии в баночках, тарталеткам с бананом и голубикой на завтрак, к легкомысленному написанию историй с сюжетами на минорной ноте и круглосуточно играющему рок радио.
ночной рейс, уединенный СВ, и молчание, разреженное стуком колес. мой город встречает метелью и привычным миропорядком.
на третьи сутки в стенах дома, я ощущаю странное желание попасть домой, будто настоящая моя крепость где — то в другом месте ̶у̶ ̶м̶о̶р̶я̶, а в этой квартире лишь перевалочный пункт.
очередное несчастье с мамой вводит в смятение. между сочувствием и глубокой обидой натянут стальной канат, на котором я неумело балансирую в сторону первого. мне кажется, будто запас моей сострадательности иссяк вместе с верой в то, что близкие наша опора, и неоспоримая твердыня. вместо объятий, поддержки и важных слов, произнесенных вслух, я прячусь от чувства бессилия в километры текста и зарываюсь в сомнительные сублимации.
по злорадным законам вселенной на ресепшене клиники, в соседнем окне оказывается девушка, с которой меньше всего хочется пересекаться. закутавшись, словно марокканская дева в платок и старательно делая вид, будто поглощена созерцанием гардеробной, я молюсь чтобы она меня не узнала. крупицы прошлой жизни удаляются на невидимом экспрессе к самому горизонту без обратного билета. поймав в отражении стекла растерянный взгляд девушки, я не чувствую ни сожаления, ни вины.
в замерзших пальцах стакан первой в этом году матчи. из витрин, унизанных огоньками улыбается девчонка в задорной шляпке и цветастом платке на шее. зимой очень легко предать минимализм, оправдывая покупки новой одежды желанием быть принцессой, а не горой из пуховика и безынтересной шапки. зимой легко предать и себя, оправдывая это отсутствием солнца, бесконечных прогулок до поздней ночи и светящейся нутряной невесомости.
впереди встреча с заклятым врагом — февралем. от него не укутаться в платок и не нырнуть в подворотню. он настигнет повсюду, как смерть или наводнение. свернется комком в подреберье, вытащит острую финку из сапога.
но пока живём.
… нам только б расправить крылья!
нам отдрожать бы дрожи,
пока нас еще не зарыли. ©