— Мы все тебе говорили, что будет именно так. А ты нас опять не послушала. Ну что, довольна? Этого ты хотела? Какая же ты тупая. Из тебя ничего не выйдет.
— Я знала, что так будет. И не остановилась вовремя. Можете винить меня сколько влезет, я привыкла и мне теперь побоку. Рвите глотки. Может, однажды, вы захлебнётесь собственной кровью.
— Горость включила? Молодец. Только вот не мы в ауте остались, а ты. Ну как, нравится?
— Это не ваше дело.
— Всё, что касается тебя, касается и нас. Все слёзы вырыдала или ещё осталось?
— На тебя не хватит, не беспокойся.
— Мне обидно не будет.
— Вот и чудно, вот и славно. Ещё что-то сказать хочешь за всех или, может, за себя слово тявкнешь?
— Как ты со мной разговариваешь? Борзость инстинкт самосохранения разъела?
— Хоть и так. Тебя это не касается, как и кого-либо ещё.
— Ты серьёзно будешь ждать её дома?
— Надо будет — приедет. Я человека люблю и доверяю ему. И пока ещё не хочу ничего разрушать.
— Четыре года, Катя. Ты понимаешь? Четыре года с тобой игрались, как с котёнком, котороого потом выставили на улицу, когда надоел.
— Не тебе судить. Ты никогда никого не любила так, будто знаешь человека в течение нескольких жизней. Для тебя любое существо противоположного пола — любовь. Ты в жизни не узнала, что это за чувство. Так что судить не тебе. Зато тебя потом судить будут нещадно, уверяю. Обидно действительно не будет.
— Спасибо. И это за восемнадцать-то лет.
— Ты ни копейки на меня за жизнь не истратила. Бросила меня несмышлёной в погоне за лучшей жизнью. Где ты теперь? Мне в ноги тебе поклониться?
— Замолчи.
— И тебе стоит заткнуть свою пасть и убраться вон отсюда. Я разберусь со своими проблемами сама. Давно пора понять, что я человек и имею право делать выбор в пользу чего-либо или кого-либо.
— Самостоятельная наша.
— Давно не ваша. Вы меня потеряли много лет назад. Прекратите создавать себе иллюзию того, что я от вас зависима, как от воздуха или солнца. И убирайтесь прочь, пока это всё не переросло в ненависть.