Теперь в машине мы слушаем музыку с папки, созданной мной ещё во время учёбы в универе на 2-3 курсе. Я внезапно вспомнила вчера, пока мы сидели у часовни. Первый курс, первая в жизни сессия. Зачеты сданы в декабре, наступил январь - время экзаменов. Обидная тройка по истории. Обсуждение с родителями, как поступить с ней. Поход на пересдачу [проставление оценок в зачетку] в надежде ее исправить. Сейчас сие действие вижу безумно странным, неуверенным, а всё почему? Мне как золотому медалисту было невероятно обидно ее получить, прям как оплеуху. Однако почему я пошла советоваться с родителями? Важным являлось их мнение, а не опростоволосилась ли я? не села ли в лужу? ощущать стыд или нет? На самом деле мне хотелось, чтобы никто не ругал меня за эту тройку. А сейчас, как результат того вопрошания, при принятии решений, ставящих меня в затруднительное положение, вызывающих недоумение и повергающих в оцепенение, я чаще всего советуюсь с родителями, не понимая и не спрашивая себя, чего бы хотела я сама, пребывая в уверенности, что они знают лучше. Это так сложно - понимать сейчас, что границы моего поведения могли быть шире, чем психологически предоставляли мне в то время родители. Отсюда и жесткие правила, внешний вид без намёка на укоризну, возвращение домой в одно и то же время без попытки саботажа. Почему-то в какой-то момент психологической защитой стало выступать мое хорошее поведение: было проще сделать так, как требовали они, чем предлагать своё, настоящее, которое они были не в силах принять. Поэтому, скорее всего, я всегда не в силах отказать другим и проявить эмоции гнева, злости открыто, чтобы эти люди знали - со мной обращаться так нельзя