Фромм называл это чувство безусловным. Оно подобно отношению матери к своему ребенку. Соотношу, удивляясь - как же так?

Я сознательно принимаю возможное будущее с этим человеком. Сознательно подписываюсь на все. Пугает самоотверженность, она делает меня слабой и беззащитной перед самой собой, но в то же время чертовски сильной и храброй. Моя реальность сейчас состоит из множества вопросов и сомнений. Одно знаю наверняка - на этот раз это не иллюзия, не желание испытать подобное. Если бы я знала, к чему это приведет, ни за что не согласилась бы. Оно ломает, запутывает, разрушает привычное, плюет на принципы и гордость, делает эмоционально нестабильной. Зависимость.

Колени соприкасаются, когда мы сидим за обеденным столиком. На этот раз моя очередь угощать его кашей. Странно, он продержался все пять дней. Я ждала подвоха, но пока он не всплыл наружу. Может позволить себе расслабиться и наслаждаться происходящим? Трушу.

В тот день мне казалось, что мы - целое. Иначе не объяснить почему я настолько остро ощущала его боль, разочарование в себе, несправедливость и злость. Одна реплика о допущенной ошибке - мы падаем на дно. Сижу спиной к нему, но не в силах игнорировать бурю сожаления и грусти, что захватила его. Болтовня вокруг стихает, я слышу только его немой крик. Присоединяюсь, желая, чтобы все это произошло со мной - я бы справилась. Я бы смогла помочь себе, а ему - не в состоянии. Пытаюсь поговорить, поддержать и убедить, что все это - пустяк. Но он сам твердит, что все хорошо, что все понимает, от чего вспыхиваю я и бью ногой по спинке его кресла. Ничего не хорошо, ничего он не понимает! Осторожно подбираю слова, но ни одно из них по-настоящему не действует. Вновь абсолютная изнеможенность от того, что родной человек страдает, а ты не знаешь, как можешь повлиять на его мысли.

Мы бежим на 11 троллейбус, как это было раньше, месяц назад. Он, как раньше, заводит забавный разговор с кондуктором. Я, как и раньше, мотаю головой, стирая мысли о том, что он что-то понял за этот месяц (а может это знак, что мне не стоит проявлять инициативу. Он все еще боится). Его слова ненависти к себе, к человеку, чью фамилию носит. Он, поди, думает, что все это мне чуждо. Как же он ошибается. Он даже не представляет, насколько я близко к тому же. Была. Он видит во мне много света и, наверное, уверен, что в моей жизни все складывает легко и просто. Не понимая, что это - выбор.

Пятница. 12:00. Карцер. Я на своем привычном месте - у окна, подпираю холодную батарею. Он стоит справа, в той же позе, что и я, в том же настроении печали - он уже не скоро будет присутствовать на собраниях. Всего лишь 10-15 минут в неделю, но потери куда значимей.