И вновь мы падаем, глухие удары и шелест скатывающихся с лестниц тел (следующим будет проще – проскользят по залитым кровью ступеням). Чувство собственной мерзости за всю мою жизнь сейчас достигло своего пика (больше такого, скорее всего, не повторится), ведь именно сейчас в свои золотые года я зачерпываю ладонями свежие испражнения и жадно выпиваю – но не могу насытиться. Число смертных грехов за последние года стало стремительно увеличиваться, набирать обороты, и вот уже я, улыбаясь кровавой улыбкой, праздную очередную состоявшуюся смерть, заедая это все комьями земли. Нет, мне нужно уйти, но я не знаю куда. Нигде нет места, где мои мышцы могли бы хоть на долю секунды ослабить свое напряжение. Над Родными Пенатами ледяные могильные плиты (мною же установленные), которые морозят не только безразличные тела снизу, но и меня, пусть я за тысячи километров.

Я скучаю по людям, которые некогда пытались меня убить, выкорчевать все человеческие чувства, изуродовать и до того обгоревшую душу. Но я скучаю, потому что это доставляло мне блаженную боль, ожидаемую мной каждый раз, стоило Дьяволам вернуться с работы, вставить ключ в замочную скважину, повернуть раз, второй, третий. На самом деле уже в тот момент, когда ключ шкрябал поверхность, пытаясь найти вход в замок, мое тело уже бессознательно лежало на полу, пуская из носа струйки крови.

Ментальный клинок по самую рукоять вогнан в мою грудь, я ворочаю его, чтобы чувствовать, вспоминать, осознавать и продолжать все сильнее и сильнее влюбляться в то, что медленно ползет за моей спиной, лижет остроконечным своим языком мои уши, шепча сладострастные речи. Я никого не смогу так же сильно полюбить, как люблю свою обожаемую ненависть, которая с каждым днем своими костлявыми пальцами сжимает мою шею все сильнее и сильнее. Мы смешаем когда-нибудь нашу кровь: сначала я воткну «орудие умерщвления» в тебя, а потом в себя, и мы останемся вместе навсегда.