Иногда я говорю близким людям совершенно обидные вещи, просто убивающие своей глупой прямотой. Стреляю словами в том порядке, в котором они лежат у меня на сердце, чувствую облегчение первые часа два, а потом приходит ядовитое чувство вины. Как правило, с наступлением сумерек, да еще и в компании полнейшей опустошенности. Шишки на голове ничему меня не учат, я очень остра на язык и груба… Глупейше груба.

В моей семье все женщины сильные, никто не плачет, по пустякам не расстраивается, перед трудностями не пасует и жалость к себе не практикует. Мы с мамой совсем чуточку консервативны и категоричны, иногда я настолько удивляюсь нашему сходству, что потом недоумеваю перед отличиями. В сложных ситуациях – она мудрость, я – глупость. Мудрость молчит и действует максимально осторожно, а глупость предпочитает бросаться на противника будучи обезоруженной, не имея в рукаве скрытого козыря. Отхватит, как следует, боевых ранений, а потом лежит на поле битвы с печальной улыбкой на лице.

Когда мудрость проявляет слабость (в любых аспектах), привыкшая к холодной рассудительности первой, словно маленький бездомный щенок ложится перед порогом дома и скулит, воспринимая разбитость мудрости виной своей глупости.