И я дочитала это, и остался осадок, неприятный, который саднится и пахнет как сырость, в горле ком, а на душе абсолютно ничего. Хотя, всегда было ужасно, а со временем я привыкла и перестала замечать, куда хуже, уже некуда. После, первой мыслью было, сколько белладонны мне понадобится? Наверное, на моём подоконнике, в кабинете, она вся высохла и рассыпалась в прах из-за ненадобности.

Пожалуй, это не единственное в моём кабинете, что высохло и рассыпалось в прах.

У меня был давно родственник, который постоянно кашлял и все ему твердили о туберкулёзе. Я не помню, чем всё кончилось. Сейчас я даже не помню его имени. Я помню имена родителей, брата, сестры. Это единственное, что я помню из прошлого. Всё остальное из меня выбили.

Признаться, я даже рада этому. Это было мне не нужно и тянуло бы вниз.

Будто я поднималась наверх.

Эти воспоминания высохли, как та злосчастная белладонна на втором этаже. Она стала символом своего рода. Её ветхие листья хранили по воспоминанию.

Я сжимаю старый и пожелтевший лист. Он с хрустом рассыпается на несколько кусочков, а вместе с ним рассыпается и воспоминание.

Я постараюсь больше не собирать её. Не знаю, растёт ли она в этих лесах. Если растёт, то я буду избегать её, как волчьи ягоды.