По моим внутренним часам прошло несколько месяцев, по факту – две недели. До моей поездки я отчаянно хотела сбежать, куда-нибудь подальше, где меня никто не знает. Мое желание было настолько велико, что все свои внутренние силы я направляла на поиск этого самого плана побега. Я была зациклена на этом. Говорят, что все, чего мы хотим, слышит некая невидимая сила, готовая воплотить желаемое в действительное. И я поняла это, там, в Китае, когда все обстоятельства были против того, чтобы я уезжала домой. Никогда прежде обратный путь, откуда либо, не был таким долгим и тернистым.

Вот, я приехала домой. Вот она снова приходит к нам, и мой дом перестает быть моим. Вот снова мне хочется покоя и уединения. Вот снова я хочу убежать. Я снова должна общаться с теми, с кем не хочу общаться, только потому, что «так надо, Саша». И эти «надо, надо, надо» лезут на меня со всех сторон, хотя лично мне не надо ничего.

В лагере я поняла, мне нигде не почувствовать себя как дома. Мне везде приходится притворяться. Все смеются над шутками – всем смешно, мне не особенно, но я напрягаю все свои лицевые мышцы, чтобы засмеяться. Все умиляются – я пародирую умиление. То, чем другие люди бы дорожили, не вызывает во мне ничего кроме раздражения и злой покорности. Я могу притворяться тем, кто ценит, но даже такого великого притворщика как я это утомляет. Я задаюсь вопросами: что со мной не так? Почему я не могу быть как все нормальные люди? Почему я везде чувствую себя такой ненормальной и отбитой от стаи?

Даже когда я встречу человека, который с готовностью примет все мое прошлое, я вряд ли смогу почувствовать себя по-настоящему свободной и открытой перед этим человеком.