Спасение наше — друг в друге, в божественно замкнутом круге, куда посторонним нет входа где третье лицо лишь природа. Спасение наше — друг в друге, в разломленной надвое вьюге, в разломленном надвое солнце. Всё поровну. Этим спасёмся. Спасение наше — друг в друге: в сжимающем сердце испуге вдвоем не остаться, расстаться и в руки чужие достаться. Родители нам — не защита. Мы дети друг друга — не чьи то. Нам выпало няньчиться с нами. Родители наши — мы сами. Какие поддельные страсти толкают к наживе и власти, и только та страсть неподдельна, где двое навек неотдельны. Всемирная слава — лишь призрак, когда ты любимым не признан. Хочу я быть всеми забытым и только в тебе знаменитым! А чем я тебя обольщаю? Бессмертье во мне обещаю. Такую внутри меня славу, Которой достойна по праву. Друг в друга навек перелиты, мы слиты. Мы как сталактиты. И северное сиянье — не наше ли это слиянье? Людей девяносто процентов не знают любви полноценной, поэтому так узколобы апостолы силы и злобы. Но если среди оскоплённых осталось лишь двое влюблённых, надеяться можно нелживо: ещё человечество живо. Стоит на любви всё живое. Великая армия — двое. Пусть шепчут и губы и руки: «Спасение наше — друг в друге». Евгений Александрович Евтушенко.