— Что у тебя с глазами? Они совсем красные. Ты плакал?

— Нет, - отвечает он, смеясь. – Я слишком пристально вглядывался в свои сказки, а там очень яркое солнце.

Кнут Гамсун

Вчера вечером мама рассказала мне, как моя бабушка, звонила ей и жаловалась на Алину (моя двоюродная младшая сестра). Я удивилась, потому что жалобы моей бабушки обычно получает кто угодно в нашей семье, но не она.

— На Алину жаловалась, серьезно? За что на нее-то жаловаться?

— Завтра едут группой в Томск, а сегодня решили у себя там, в репетиционной, сидеть до четырех утра.

— Ну так, флаг им в руки, пусть сидят, - говорю я, успокоившись.

— Ну как пусть сидят?! Бабушка против, мама с папой против, а она уперлась как баран и пошла.

Если честно, я не ожидала от нее такого небольшого буянства. Мне всегда казалось, что у нее не хватает духа и мужества. И что крепкого стержня в ней нет. Ответив маме: «Пусть делает, что хочет. Ее жизнь – ее правила», я ушла на кухню, где сидела и думала, что, возможно, это у меня в характере нет стали.

Я всю свою жизнь была птичкой, которая сидела в клетке, несмотря на открытую перед носом дверцу; а когда птичка поняла, что ей стало там тесно и что мир вне клетки гораздо более интересен и многогранен - дверка захлопнулась. Я всегда с большой любовью и привязанностью относилась к своей маме, я была благодарна за все, что она для меня сделала и продолжала делать. Тогда я не могла оставить ее одну, я считала, что должна жертвовать ради нее максимально всем. Я не пойду гулять поздно вечером с друзьями – она будет волноваться. Я не уеду учиться в другой город или другую страну – из-за моего эгоизма у нее будут трудности и ей без меня будет одиноко. Я говорила себе: Саша, ты не должна думать только о себе, ставь в приоритет свою семью.

То чего я так не хотела и боялась наступило, я стала самой настоящей эгоисткой, желающей поскорее выбраться к своей собственной жизни. Эта птичка перестала быть покорной и самоотверженной, она стала раздражаться, злиться, бунтовать, раздражаться и лететь прямиком к одиночеству. Вдруг пришла злость и агрессия ко всем вокруг. Камень на плечах стал ощутимым, жертвы не оправдали ожидания, я задыхаюсь, не чувствуя свободы и удовлетворения от работы. Я устала чувствовать себя вечной неудачницей. Я устала не чувствовать рост и движение. Я устала не жить.

Моя старшая сестра считает меня раком-отшельником. Когда я честно написала ей все, что думаю по одному щепетильному для нас всех вопросу, она сказала, что так нельзя и упрекнула меня. В ее сообщениях я между строк прочитала: ты мягкотелая слабачка, незрелая глупая идиотка. Мне нечем ей возразить. Что я могу тут сказать?

Только если: тебе легко быть правильной и благоразумной, ты далеко отсюда, и ты никогда не была в моей шкуре. Ты вот уже почти девять лет живешь и работаешь там, где ты хотела. Ты наслаждаешься своей жизнью и стараешься получить от нее максимум. Тебя не сдерживают заботы о маме: тут же всегда есть я, верно? Ты не чувствуешь себя сдавленной рамками «не делай это, не делай то» - ты ведь далеко отсюда. Ты не сидишь в этом гребанном углу, где всем что-то от тебя нужно и все от тебя чего-то ждут.

[а может, и вовсе не ждут ничего]