Есть у меня одна знакомая:
девочка с Хиросимой внутри, маленький воин,
злобный заяц, надменный выскочка и гордец.
и, к сожалению, мне удалось ее зацепить.
она говорит, что в детстве ее любили все,
а кто не любил - тому пришлось полюбить.
она говорит, у нее есть дар -
вычислять ложность фраз, лицемерие душ.
отличать наносные манеры
от чуткости сердца.
только эта способность - не сорванный куш,
и не даст ей возможность согреться.
она говорила, что хочет объездить мир.
мол, известно, что Коста-Рика отказалась от армии,
и ей повезет там жить.
она утверждала, что сама себе рыцарь, царь, сотворенный кумир.
и если ей будет нужно, она и Ла-Манш
осмелится переплыть.
она красит губы красным и поет песни Мирей Матье
или цветаевские романсы.
девочка в стиле Эдгара Алана По.
говорит со мною, словно я тупица и инфантил.
а моя фотография покоится на дне ее портмоне.
и меня, ни разу не предупредив,
обеспечив бессмертие, впаяет в свои стихи.
мир будет помнить во мне лишь ее любовь,
позабывши грехи.
она говорит, что ходила в театр.
ведь искусство очищает душу, выводит шлаки,
сокращает сердечные атаки.
но мне скучно слушать про Бальзака и про Гюго.
мне плевать на нее.
совсем плевать на нее.
“марианской впадиною в глазах, бездною в сердце,
бледностью кожи.”
представляешь, она утверждает, что мы похожи!
а меня это бесит прям до дрожи - чем?
истерическим смехом, повадками дикаря?
я ведь смилостивился над нею зря.
ох, как зря.
она хочет достичь небывалых высот и оставить след.
мне плевать на нее.
ее для меня нет.
я сижу пред тобою,
ты не видишь меня в упор.
человек жизнь свою мне бросает под ноги.
я считаю ее за сор.
потому что - ты.
ты всегда.
ты везде.
ты во мне.
но ты снова молчишь, и я лбом прислоняюсь к стене.