я моральный урод, и поэтому отвали, мне не нужно ни ласки, ни нежности, ни любви. прекрати мне писать и мой номер забудь вообще. я живу в темноте и булыжник ношу в праще. всякий, кто меня пробовал холить и целовать, тот мгновенно отведал разряда в три сотни ватт, потому что я тварь, не желающая добра. дайте падали лучше у кладбища подобрать и наесться, а после – отправиться на покой. таким мразям, как я, спится здорово и легко. даже в снах я кому-то все время мешаю жить: иногда я детишек разыскиваю во ржи, чтобы в спину толкнуть и смотреть, как они летят. это злоба такое рождает во мне, шутя. по ночам мне мешает лишь в горле застрявший ком, я пытаюсь пробить его водкой и молоком, но выходит все время противно до тошноты. я и мерзость отныне общаемся лишь на ты. правда, были когда-то прекрасные времена, эх, сейчас бы на дозу их радостно променять! может быть, даже вспомнится, что там не так пошло – из полнейшего штиля нехилый родился шторм. были тёплые руки, гостиницы, города, были фразы по типу «в аду тебя не предам, а отправлюсь с тобой, чтобы ванну принять в котле. и пусть наши тела начинают совместно тлеть». были даты какие-то, ссоры и нервный тик. я давно наигрался, мне можно уже уйти?! посмотри на меня, я моральный урод и мразь, я божился и клялся почти бесконечность раз, а из клятв и доселе не выполнил ни одной. но стою здесь, такой отвратительный и живой, что ни гром меня адский, ни молот не поразил. поражаюсь лишь только, как выжить хватило сил? как внутри до сих пор что-то ровно во мне стучит? почему не исчезли, как будто огонь свечи мои выдохи, вздохи и прочая ерунда? очень хочется верить, что это какой-то дар: проносить по земле только мерзость и темноту, бить лежачих ногами уверенно по хребту, и всех трепетно спящих подушкой во сне душить. правда жаль, в глубине своей чёрствой, гнилой души, я по-прежнему верю, что это отнюдь не так, и по чьим-то зубам кулаком выбивая такт, продолжаю шептать себе: «это ещё не всё, из трясины и тьмы меня кто-нибудь да спасёт». стопроцентно меня спасёт. (c) Листомиров