Я видела её, видела её трясущиеся руки, видела её меховой жилет в 25 градусов жары, видела, что ей в нем жарко. Я понимала её, понимала её без слов: ей хотелось его снять, но нельзя, ей хотелось поскорее уйти, но сначала нужно было найти именно то, почему она здесь. Она стояла и отсчитывала бусины. Ровно 60. Я знаю эту методику: по бусине на каждую секунду, так проще следить за временем, ведь в таких палатах нет часов, а с собой их нельзя - будут мешать. Я видела её раньше, в самом начале лечения она была совсем другой. Сейчас она была измучена, истощена и явно боялась за свою жизнь. Все, кто проходят через это, боятся. Она меня узнала: "Здравствуй, милая. Я тебя сразу и не узнала, да и меня прежнюю вспомнить нелегко. Посмотри, что со мной стало. Но осталось ещё чуть-чуть. Полпути позади." Я вспомнила её рассказы в коридоре ожидания, её звонкий мелодичный голос, который меня успокаивал и говорил, что и это тоже пройдёт. Передо мной стоял совсем другой человек. Последствия химиотерапии и множества других ужасных лекарств и процедур. Я знаю, что такое боль.