все очевидности приходят к тебе после третьего и со льдом.
вламываются в виски, сталкиваются с тобой лбом,
говорят: "ну, привет, дорогая, теперь мы совсем не уйдем".
и ты трогаешь голову, а внутри раздается гул,
внутри жарко и пыльно, там лето, июль, Стамбул.
этот был вечно пьян, тот вообще уснул,
третий всем был хорош, но свою линию гнул.
на запястье твоем расцветают ирисы и тюльпаны,
в черном кофе три ложки отборнейшего обмана.
нам пора уже всем повзрослеть давно, правда, мама?
только детство всегда с тобой, в одном из твоих карманов.
ты его достаешь расплатиться за славный вечер,
но запас золотистого чуда мал и не бесконечен.
ты вздыхаешь – ведь отдавать, по-хорошему, больше нечем,
и на стол выгребаешь все свои старые встречи:
и горячий июль, и уснувшего, и последнего,
оставляешь лишь детство и того самого, двадцатилетнего,
вечно пьяного и смешного, с глазами летними.
сколько вы не виделись, можно мерить уже столетьями.
в переулках перед рассветом разлита тишь.
ты идешь себе, улыбаешься и молчишь.