Официант принес каппучино. Пока я пробовала горький напиток, мимо окна спешили прохожие Васильевского острова. Я пыталась отогнать мысли о потраченных деньгах и невкусном кофе. Но на смену им приходили мысли еще более удручающие - о той безумной ошибке, что я совершила.

Зашла я в этот бар лишь чтобы записать весь шлак в голове на бумагу и дождаться занятия в универе, что был по другую сторону улицы. Пришлось заказать что-нибудь. деревянные столы, теплые цвета интерьера и приглушенный свет окружили меня. Я пошла и села у окна, из которого видна был забитая транспортом линия, серое здание университета и такое же серое небо над ним. Я открыла свой бумажный дневник и начала писать. Это был третий день после моего возвращения из штатов в Петербург, начало сентября. Слёзы уже несколько дней почти не высыхали в моих глазах, и в тот момент я снова сдалась им в плен. Я была без единой идеи о своём будущем, лишь понимала что отношения с отцом и мачехой я окончательно испортила. Я не знала, что мне делать в России и как мне уехать обратно в штаты, как исправить своё решение. Я пыталась составить план, но руки предательски дрожали, слёзы капали на бумагу. Тогда мне казалось что никакого выхода нет, что я всё уже упустила. На стене передо мной висела старая фотография музыкантов в Нью-Йорке, дразнившая меня своим спокойствием и умиротворением. Одно лишь ощущение владело мной - будто кто-то, может я сама, перечернул всё моё будущее и всё хорошее из моего прошлого. Будто это и есть конец.