И сад, который должен в это время года покоиться под толстым белым снежным слоем, пряча запасы хлорофилла, из-за парникового эффекта может вдруг проснуться и выпустить на волю обреченные на смерть ростки — прямо под окнами тех, кому не следовало бы видеть иных обреченных, кроме самих себя. Я нащупываю грабли, но не нахожу, сейчас не сезон, и как бы я ни старалась, я не могу удержать снег от таяния.
В кафе на пятом этаже аккуратно выставлены столы и стулья, ни крошки, ни пылинки. Кофейник горячий, окна вымыты начисто. К кофейным парам примешивается новый аромат — кардамон? Я наливаю себе чашку и сажусь за столик у окна. На потолке новый вентилятор, большой. Слышно шум вращающихся лопастей. В газете пишут о смерчах, ураганах, о голодающих. Три миллиона детей со вздувшимися животами неделями сидят без пищи. Семнадцатилетний подросток убил родителей тупым топором, после чего бродил по городу, «среди людей в белом, которые пели песни о сатане». При задержании не сопротивлялся, полицейские характеризуют его состояние как умиротворенное. 66 процентов мужчин Финляндии изменяют женам, 33 процента женщин изменяют мужьям, 24 процента считают измены неприемлемыми. Объявления о знакомстве: мне девятнадцать лет, и я больше не верю в любовь, а январь в этом году самый теплый за столетие. Теперь у нас каждый месяц самый теплый за всю историю, и каждый раз мне кажется, что в этом виновата я. Кофе так себе на вкус. Я наливаю еще чашку. Варю еще. Никто меня не останавливает. Пахнет полировкой, больничной полировкой. Полировка и кардамон. Плохое сочетание. Я сажусь на прежнее место у окна. Ем мясной паштет, холодный. Дождь стучит в окно. Приходит сиделка, встает в очередь, в которой нет никого, кроме нее самой.
Ты или никогда