И вдруг появляется искорка надежды, которая, в конце концов, сгорит дотла, затронув и тебя.

Нет ничего хорошего в этой исступленной, глупой, уничтожающей надежде. Без надежды было бы легче. Когда твоя голова на эшафоте, надеяться уже бессмысленно.

Ты пытаешься убежать, убеждая себя, а, быть может, констатируя факт, что в этом городе больше нечего делать, что этот город уже дал всё, что только можно, и что теперь он только забирает, поглощает и уничтожает. Эта теплая искорка надежды, которую хочешь вырвать с корнем, убеждает, что уехав в другой город, начнется новая, коренным образом отличающаяся от существующей, жизнь. Но ведь от себя не убежишь.

Жизнь - одно большое предвкушение "Воскресения" Толстого. Или то нравственное пробуждение Нехлюдова, или, будучи человеком, так же потерявшим всё живое в себе, то есть Масловой, требуется Нехлюдов, который спасет.